– То есть ты можешь влезть в голову к любому человеку?
– Теоретически – да, но делаю это очень редко. То, о чем думают люди, между нами говоря, или скучно, или довольно мерзко.
– А ко мне зачем влез?
– Хотел знать, не обидел ли тебя. Больше не буду так делать, обещаю.
– Ладно.
Разговор расклеился. Эти неловкости в общении меня тяготили. Я боялся, что за восемь лет мы стали настолько чужими, что нам уже никогда не избавиться от долгих пауз и мучительного подбора темы для разговора.
– Если хочешь, можешь принять душ, – Вовка взялся мыть посуду.
Душ был прекрасным способом избежать неловкости, поэтому я воспользовался этим спасением.
========== Дневник ==========
Я ворочался уже больше часа. Мне не спалось на новом месте. Не хватало привычной возни в комнате, а звуки, доносящиеся из соседних квартир, будоражили. Где-то плакал младенец, на улице то и дело срабатывала сигнализация у чьей-то машины, а в промежутках между ее воем лаяла собака. Я ворочался с боку на бок, отбиваясь от мыслей про детдом. Я ненавидел его восемь лет, и вот сейчас, отдалившись на несколько сотен километров, я ощущал тоску по нему. Хватились ли меня? Если да, то кто первым заметил мое отсутствие? Какие версии возникли у директора? Думает ли он, что меня похитили, или уверен, что я сам дал деру?
Время перевалило за час ночи, а у меня сна не было ни в одном глазу. В детдоме от бессонницы помогал кусочек хлеба, припрятанный с ужина. В первый год сиротства я вообще плохо спал, но сжевав хлеб, я ощущал во рту его кисловато-мучной привкус, напоминавший мне деревню и бабушку, чувствовал, как на меня нисходит покой, и только после этого погружался в сон. Сейчас я тоже решил немного перекусить, чтобы снять состояние тревожности. Например, выпить кофе. Этот напиток действовал на меня не так, как на остальных людей. Даже после маленькой чашечки меня клонило в такой сон, с которым я едва мог бороться. Правда, я не знал, есть ли у Вовки кофе.
Проходя мимо комнаты брата, я заглянул в нее через приоткрытую дверь. Я не знал, спит ли он, но мне очень хотелось, чтобы не спал: я отчаянно нуждался в компании в свою первую ночь в незнакомой обстановке.
Вовка стоял, глядя в окно, в той же напряженной позе, как тогда, у леса, когда я переодевался в джипе. Только сейчас от лица Вовки на стекло падал розоватый свет, будто брат держал в зубах фонарик. Я замер, вглядываясь в его силуэт, пытаясь понять, что с ним происходит.
– Мне надо отлучиться, но я боюсь оставлять тебя, – тихо произнес Вовка, и голос его показался мне необычно глубоким и низким.
