- Нет! Папа! – сорвался с уст Кары крик, когда её отца стража потащила в сторону
подземелья.
- Отпусти мою дочь! – взмолился Калум. – Она не виновата, она не имеет к этому
никакого отношения.
- Хорошо, - кивнул король и тихо прищёлкнул пальцами. – Отпустите ребёнка. Пусть
замёрзнет сегодня вечером, если ему так угодно.
Кара смотрела на Магнуса широко распахнутыми глазами, ожидая, когда он что-то
скажет и остановит всё это безумие.
Но слов больше не было. Магнус не мог признаться, не сейчас. Наказание было бы
куда хуже любой порезанной щеки. Ложь – ложь отцу и королю! – закончится
отрезанным языком или отрубленной головой.
Ему было жаль – он смотрел, как текли слёзы по щекам маленькой девочки, что
отступила на шаг, второй, а после повернулась спиной и помчалась в холодную, снежную ночь.
***
Память об этом жутком моменте была всё такой же ясной, будто бы это только что
случилось.
- Ты хочешь убить меня, - прошептал Магнус, чувствуя, как пересохло в горле.
- Я уже десять лет хочу убить тебя, - согласилась Кара.
- Может быть, я мог бы сражаться за свою жизнь. И вернуть её себе.
Она только рассмеялась.
- О, увы, но я не верю, что ты можешь. Я наблюдала за тобой последние месяцы, видела, как ты фехтуешь… Ты едва-едва способен поднять оружие, а о том, чтобы
сражаться с его помощью, и вовсе речи нет. Если ты и побеждаешь, слушается это
только потому, что твой соперник поддаётся. Стрельба из лука – просто смех, но я
слышала, что ты презираешь охоту, так зачем же стрелять из лука? Ведь поколения
уже не было войн, ты тут, в мягких, уютных стенах дворца. Кажется, больше убегать
ты не хочешь… О, нет, я сомневаюсь, что ты сейчас смог бы хоть как-то бороться за
собственную жизнь!
Ему хотелось с нею поспорить, но он отлично знал, что это правда.
- Ты так считаешь, да?
- Постой, есть кое-что, чем славится лимерийский принц… его прекрасный юмор! Ты
больше ничего мне сказать не можешь? Может быть, сравнишь меня с девицами, что
следуют за тобой, пуская слюни, и надеются, что ты обратишь на них хоть немного
внимания? С девицами, что делают вид, будто бы шрам на твоей щеке не выглядит
отвратительно, он скорее часть твоего замечательного образа, правда?
Он содрогнулся.
- Твои слова так же остры, как и этот кинжал. Ведь кинжал твоего отца, верно?
- Мне понадобилось время, чтобы вернуть его, и я заполучила его совсем недавно. Этот
кинжал был для него важен, он был символом новой жизни, в которую он хотел
окунуться, жизни без насилия – насилия, что от него бесконечно долго требовал твой
