Его нежданный союзник снова пальнул с обеих рук в сторону арки, из которой вёлся огонь. Оттуда ответили – теперь уже по нему. Кажется, он находился ближе к дому и выше. На парадной лестнице? То еще место для укрытия!
Штольман выстрелил, прикрывая неизвестного. Убийца снова перенёс своё внимание на него.
Раз.
И два. Вот теперь все шесть.
Пора!
Сыщик поднялся и бегом припустил к лестнице. Оттуда его снова прикрыли огнём.
- Давай сюда, Джек! – раздалось сверху.
Голос был низкий, чуть ворчливый, с невероятным акцентом, словно рот у говорившего был набит кашей. Штольман понял, кто именно пришёл к нему на помощь.
С этим человеком он повстречался в порту. Мистер Генри Пирс был американцем и только что прибыл из Сан-Франциско. Они коротко поговорили, а потом Штольман сопроводил его до дома губернатора, где давали приём в честь русских спиритов. Кажется, Пирс тоже был туда приглашён.
В два прыжка преодолев лестницу, сыщик присел под прикрытием гранитной тумбы, украшенной обширным вазоном. Тумбу с противоположной стороны лестницы оккупировал мистер Пирс. Он перезаряжал свой револьвер и довольно усмехался:
- Мы здорово сбили ставки этим парням, а, Джек?
- Какие ставки? – не понял Штольман.
Американец говорил, используя цветистые выражения, так что трудно было понять, что именно он имеет в виду.
- В Калькутте многие поставили на поражение. И им очень не хотелось бы, чтобы ты дошёл до цели и нашёл тот камешек.
Вид у американца был самый весёлый.
- А вы, значит, поставили на победу? – спросил Яков Платонович, заметно хмурясь.
- А я не делаю ставок, когда человек играет со смертью, - сурово сказал мистер Пирс.
Штольман понял, что, кажется, его обидел. Вот пропасть! Только не хватало, чтобы его пристрелили те, кто рискует потерять деньги в какой-то идиотской игре! Мало ему убийц-душителей!
Мистер Пирс, впрочем, не стал слишком долго обижаться. Он деловито пополнил барабан второго револьвера, потом поднял глаза:
- Тебе надо войти в этот дом, Джек? Или тебя сюда просто загнали.
Пришлось подтвердить: ему надо именно сюда.
Американец призадумался, взъерошив рукой светло-русую жёсткую шевелюру. Штольман подумал и решил, что Генри Пирс ему нравится. Было в нём что-то вызывающее симпатию. Хотя больше всего к нему подошло бы определение «тёртый калач»: кривой нос, ехидная ухмылка, шрам на подбородке. Но было что-то ещё – эдакое неподдельное. Этот человек не пытался быть кем-то другим. Стрелок и авантюрист, бандит, быть может, как и все эти парни с Дикого Запада. Но он был на его стороне.
