Штольман с трудом разжал челюсти:
- Анна осталась заложницей у Калидаса. Я должен найти убийц и камень, тогда он её отпустит.
Посмотреть в глаза дяде Анны не было сил. Отчаянье вновь накатило с удвоенной силой. Яков сказал глухо:
- Можете делать со мной всё, что угодно. Глаза только оставьте, понадобятся еще.
Виктор Иванович отколотил бы его нещадно, в этом Штольман не сомневался. Он уже раз был на грани того, чтобы получить от адвоката Миронова в зубы.
Пётр Миронов ударить не торопился. Некоторое время стоял молча, потом подошёл ближе и железными пальцами взял зятя за плечо.
- Что вы намереваетесь делать?
Удивительно, но в голосе его не было враждебности.
Штольман снова с усилием разжал зубы:
- У меня нет времени на обычное расследование. Я практически уверен, что убийцы следуют с отрядом. Буду ловить на живца.
- Каким образом?
- Пойду к полковнику, посвящу его в свои подозрения. Потом отправлюсь в Калькутту вместе с тем, кто выразит самое горячее желание меня сопровождать. – по мере того, как он излагал свой план, слова стали даваться ему легче.
- Опять? – спросил Пётр Иванович. – Аннет это не понравится.
- Когда она будет с нами, я приму от неё любое наказание. А пока… - дыхание снова перехватило.
Миронов надолго замолчал. Карим, возившийся у костра, громко вздыхал и бормотал что-то на своём языке, слова были непонятны, общий смысл – более чем ясен. Штольман снова закусил кулак. Бездействие было нестерпимо.
- Мне не нравится, - сказал вдруг Пётр Иванович. – В вашем плане полно слабых мест. Не говоря об общей концепции.
Общая концепция Штольмана вполне устраивала. Пусть только этот пока еще неизвестный господин проявит себя!..
- Вы не сможете не есть и не спать две недели, пока будете ехать до Калькутты. Вернее, мы все не сможем. Ведь нам предстоит сопровождать вас, причём так, чтобы убийца ничего не заметил.
Яков коротко выдохнул:
- А. Это как раз несложно. Я не поеду верхом всю дорогу. Направлюсь к ближайшей железнодорожной станции. Это даст убийце не более двух-трёх дней. Думаю, он проявит себя в первые же сутки.
- Хорошо. План принимается.
Удивлённый его тоном, Штольман поднял глаза. Миронов выглядел совершенно спокойным. Пропал куда-то фатоватый облик затонского бонвивана, вместо него вновь возник затонский д’Артаньян: умный, сосредоточенный, надёжный.
- Когда приступаем?
- Немедленно!
Нельзя давать отчаянью слишком много времени, это отнимает силы. Работа, только работа…
*
Полковника Робинсона, разумеется, во все детали не посвящали. Штольман вообще довольно долго раздумывал, насколько может доверять ему. Муж Нины Аркадьевны мог оказаться господином весьма особого свойства.
