Однажды, проходя мимо легкоатлетического манежа, очень похожего на самолетный ангар, Эндрю через открытые двери увидел скопище легкоатлетов и гимнастов: они заполонили секторы для толкания ядра, для прыжков в длину, в высоту, с шестом, дорожки для барьерного бега, оккупировали коня, бревно, кольца и батут. Напряжение, сосредоточенность атлетов на своем занятии, обособленное движение каждого с замкнутым на себе усилием, в изоляции от всех остальных, натолкнуло Эндрю на мысль о культуре извивающихся молекул ДНК: задержись он у входа, эти прыгающие, скачущие и крутящиеся загогулины могли бы сплестись в двойную спираль генетического кода. Особенно привлекла его одна из гимнасток, которая упражнялась на высокой перекладине: блондинка, одетая в подобие слитного купальника. Она более остальных походила на человека — заметно было, что тренировка ей в радость. Но эти вращения были подготовительными: разогнавшись, она встала на руки и вытянулась в струнку, чтобы тут же лениво упасть назад, снова перевернуться на триста шестьдесят градусов и опять замереть в верхней точке. Потом еще одно вращение, на этот раз вперед, обезумевшей часовой стрелкой. Эндрю не хотелось, чтобы его застукали у манежа, поэтому он дождался, чтобы она закончила свой подход последним вращением, выполнила соскок (идеальное приземление в полукорточки, руки вытянуты), — и поспешил убраться.
Кстати, однажды я видел, как девушка сделала сальто — подпрыгнула и выполнила полный кувырок в воздухе, а потом мягко приземлилась на босые ноги. Кто бы мог подумать, что такое возможно.
Где это было?
Оттолкнулась она не от помоста, а прямо от пола — кажется, в какой-то танцевальной студии, схватила себя за лодыжки и выдала это великолепное вращение в воздухе. Она была в облегающей мужской майке и закатанных широких шароварах; даже не покосилась на меня в поисках одобрения, когда проделала свой маневр. Непримечательная маленькая брюнетка, но с хорошими округлыми икрами и тонкими стопами, которые утолщались к плюсневой кости. Но мужчина, якобы ее менеджер, высоченный, мощный дядька, который меня туда и позвал, спросил, что я об этом думаю. И мне пришлось сказать, что выступление надо бы как-то расширить. Ее трюк занимал считаные секунды. Этого слишком мало для вечернего представления, сказал я ему. Кто меня тянул за язык? И вообще: разве это мое дело?
В шароварах? Это был сон?
Позже мне шепнули, что этот мужик регулярно пристает к акробатке. В подтверждение этих слов меня даже подвели к окну примыкавшей комнаты отдыха, чтобы я посмотрел, как он на нее наваливается и приплющивает.
