- Говорите, я здесь и весь внимание.
- Мама миа, я счастлив слышать твой голос, - с нарочитой веселостью прокричал в трубку Маркетти. - Представь себе, эти три толстобрюхих бездельника, эти три доминиканских монаха опять просятся ко мне на ночлег.
Это было паролем. Энрике ответил сразу же точным отзывом:
- Вера диктует гостеприимство.
- Я голоден и хотел бы поужинать, - сказал Маркетти. И после небольшой паузы добавил: - Вместе.
- Жду. Я буду у стойки, на третьем табурете от двери.
Давно уже Ричард Маркетти не проводил таких бурных вечеров. Они договорились с Энрике перенести все деловые разговоры на следующий день. Однако нечто весьма существенное было все же сделано в первые пять минут свидания. Энрике пометил на карте Дика четким крестиком здание, в котором Маркетти предстояло занять боевую позицию в день приезда в город Джона Кеннеди. "Я проезжал мимо этого неказистого строения, - с удовлетворением подумал Маркетти. - Обзор из окон должен быть там удовлетворительным. Но не слишком ли этот дом у всех на виду? Слева и сзади пустырь, справа - ярдах в тридцати от него - улица. Впрочем, стоит ли гадать? Осмотрюсь завтра на месте". В баре они выпили по шесть двойных рюмок водки. С какой стати Энрике вздумалось заказывать эту страшную жидкость, да еще на голодный желудок? В такую жару впору пить холодное пиво, наполовину разбавленное лимонадом - шэнди. И освежает, и не пьянеешь. А тут - водка! С вычурными китайскими блюдами они пили молодое калифорнийское белое. Отличное вино, спору нет. Только ведь они выпили по четыре бутылки. И это бы ничего. Но Энрике завел Дика в какую-то полутемную заднюю комнатку,где они без закуски и без содовой довольно быстро прикончили бутылку двенадцатилетнего шотландского виски.
На машине Энрике ринулись в полумрак трущоб. И минут пятнадцать спустя вошли в большой дом, миновали какие-то мрачные переходы и коридоры и попали в довольно шикарно и безвкусно обставленную большую комнату. Пока они ждали, что кто-то выйдет к ним навстречу, Энрике прошептал Дику в самое ухо:
- Одно из респектабельных заведений города, дружище. Девочки - только иностранки. И не старше шестнадцати лет. Тысячу баксов за ночь, а? Каково? Да ты не вздрагивай. За все я плачу. Сегодня ты - мой гость. А мы здесь, в великом Техасе, пьем и гуляем, как нигде в Америке.
"Угощают, как осужденного на смертную казнь, - усмехнулся про себя Маркетти. - Черта с два, господа! Я и дело сделаю, и поживу этак годков сто двадцать. Хороните других. Хороните мертвых".
