Олег Стриженов и Лионелла Пырьева. Исповедь | страница 95
Я всю жизнь мечтал о свободе! А выбрал самую зависимую профессию в мире! Зависимую от всего, даже от собственного настроения!..
Гаденький обычай существовал всегда у плохих режиссеров. Возьмут фотографии около сотни актеров и начинают то ли пасьянс раскладывать, то ли размышлять: «Кто же будет у меня в картине героем? Кого попробовать на ведущую роль?»
Это полная слепота, незнание, как надо работать. У хорошего мастера такого не бывает.
После «Капитанской дочки» я снялся в фильме «В твоих руках жизнь», играл реального человека – капитана Дудина, руководившего саперными работами в Курске, где нашли склад боеприпасов, оставленных при отступлении немцами.
Закончив съемки, повстречался в саду между двумя павильонами с Пырьевым.
– Я начинаю снимать по Достоевскому «Белые ночи», – после приветствий говорит он, – и у меня нет актера на роль Мечтателя. Хочешь сыграть?
– Достоевского? Кто ж не хочет! – Спрашиваю: – Когда пробы?
Иван Александрович удивился моему вопросу. Он не занимался раскладыванием пасьянсов из кандидатов на роль, точно представляя, кого видит в своем будущем фильме.
– Какие еще пробы? Мы договорились или нет?
– Да, – только и сумел вымолвить я.
– Тогда иди в гримерную, там есть Аня Потяновская – хороший мастер. С ней поищите прическу, сделайте цвет волос посветлее. Короче, сами думайте над образом. И пусть костюмы по тебе подгонят. Потом мне покажешься. Я тебя сниму в очках и без очков, так и эдак и выберу, что лучше. Но ты дал согласие – значит, будешь у меня. Совмещать ни с чем эту роль невозможно!
Вот за какую я работу. Чтобы пробы означали не поиск похожего на роль артиста, когда режиссер еще сам ничего толком не понимает в будущей картине, а создание уже приглашенным артистом нужного образа. А иначе ты – натурщик, типаж!
Кино по сравнению с театром гораздо ближе стоит к жизни. Раньше даже боялись театральных актеров брать в кинематограф, их трудно было приучить к особенностям киносъемок. Здесь надо уметь полностью забывать о театральной сцене и законах игры на ней.
Так же должен уметь переключаться драматург, пишущий для кино. Невозможно воспроизвести полностью на экране прекрасную чеховскую пьесу с длинными философскими монологами. Сценаристу приходится их немилосердно сокращать.
Да, в театре не найти пьес лучше чеховских. Кино же совсем иное искусство, оно не терпит много слов. Зрителю становится скучно, он пришел в первую очередь смотреть и лишь во вторую – слушать. Он ждет постоянного движения, быстрого развития событий, смены декораций.