«Вот это да! – промелькнуло у меня в голове. – Хочешь взять меня на испуг? Зря! Я не люблю, когда меня пугают». Я внутренне ощерился и сказал себе: «Ну что же, примем бой!»
Фурцева встала и пригласила меня сесть возле себя. Я оказался напротив С. А. Герасимова. Далее дословно привожу состоявшийся разговор, вернее диалог с Фурцевой.
– Как поживаете, Олег Александрович?
– Отлично.
– Может быть, вас что-то не устраивает? Может быть, вам что-нибудь нужно? Расскажите, мы вам во всем поможем.
– Мне ничего не нужно, все есть. Живу хорошо.
Пауза. Вижу, Екатерина Алексеевна ищет, как лучше подступиться к нужной теме.
– Олег Александрович, я вернулась из командировки, и мне доложили, что вы отказались играть в «Войне и мире». Вот я и попросила вас приехать, чтобы от вас лично узнать: почему?
– Я просто раздумал. Мне не хочется.
– Как? Вам не хочется сыграть любимый образ молодежи?
– Нас в школе и в институте тоже, Екатерина Алексеевна, учили, что любимыми образами молодежи являются Павка Корчагин и Овод. А вот то, что князь Андрей Болконский является любимым образом молодежи – об этом слышу впервые.
Наша милая Катя начала багроветь.
– Но мы же вас утвердили. Прекрасные пробы. Зачем же вы пробовались?
– Меня попросили. Я решил доказать.
– Ну, а дальше?
– Дальше – раздумал. Не хочется.
– Но вы понимаете, что это – «фильм по особому заданию»?!
– А для меня вся жизнь – по особому заданию. В творчестве так не бывает: одно делают левой пяткой, спустя рукава, а другое – «по особому заданию».
Сидящий напротив Герасимов аж схватился за голову, то ли от ужаса, то ли подавляя смех. Фурцева в растерянности молчала. Я взял инициативу в свои руки.
– Знаете, Екатерина Алексеевна. В последнее время в прессе, когда пишут обо мне, заканчивают свои опусы одним и тем же: у Стриженова все хорошо, публика его любит за те роли, которые он играет, но мы ждем от него образ советского положительного героя… Так зачем же вы меня опять в князья, в эполеты?.. Нет! Я буду ждать и искать «советского положительного героя».
Проглотив все сказанное, Фурцева после паузы сказала:
– Ну, что же… Это благородное дело… Владимир Николаевич, – обратилась она к Сурину, – надо бы попросить наших сценаристов, чтобы поработали специально в расчете на Олега Александровича.
– Конечно, конечно… А как же… – промямлил тот.
Опять повисла пауза. Я воспользовался ею и встал.
– Не смею больше вас задерживать, – сказал, обращаясь ко всем.
Встала и Екатерина Алексеевна, протянув мне руку. Я пожал ее и направился к двери. На пороге обернулся и, обведя взглядом собравшихся, бросил фразу:
