Единственным, кто заинтересовался в участии в новом правительстве, был представитель Уфы инженер Егоров. Мы с ним пришли к выводу, что единственно возможный путь нашего участия в управлении городом, - это деятельность в рамках Комуча.
Я узнал, что Вольский уехал в Челябинск на переговоры с представителями сибирских властей. Я отправился вслед за ним. По прибытии в Челябинск я нашёл его в ресторане, и нам удалось поговорить с ним в небольшом саду рядом. Как только мы присели на скамейку, он сразу огорошил меня вопросом: “Кто же тот диктатор, которого выбрали предприниматели?” Я ответил, что никакого диктатора нет, и мы даже не обсуждали этот вопрос, но, по моему мнению, ведение войны против большевиков должно быть доверено сильному, решительному человеку, который бы контролировал городское правительство. Вольский прямо спросил, поддержат ли его бизнесмены, если он выступит в этой роли. Я ответил, что, конечно, да, поддержат. Но только, если он выйдет из состава партии эсеров безо всяких колебаний. Он немного подумал и затем сказал: “Я участвовал в революционном движении много лет, но если стану диктатором, то превращусь в консерватора, а затем и в реакционера.” Я отвечал ему, что в силу большой ответственности, руководитель должен работать, опираясь на факты, а не на абстрактные теории, и он в этом мог уже убедиться, работая с нами - результаты были хорошие.
Затем я объяснил ему, что нашей целью должно быть представительство от Самары на том съезде, где будет решаться вопрос об объединённом правительстве. Он сказал, что всё должен обдумать, и на это нужно время. Я также предложил собрать съезд бизнесменов в Уфе в то же время, когда будут проходить съезды разных регионов по поводу создания объединенного правительства. После этого мы расстались, и я стал готовить съезд предпринимателей. Я очень сомневался в успехе, так как уже знал по работе Хлебного совета, как нам противодействуют члены Комуча.
Наш совет получил сведения о том, что некоторые хозяева вырастили пшеницу, но потом были вынуждены бежать из своих имений, так как им угрожали крестьяне из соседних деревень. У пострадавших не было возможности сопротивляться, и они не могли выручить деньги за свой урожай. Наш совет купил у них зерно на корню. Вольский одобрил эту идею, её же поддержал и Комуч, так как власти нуждались в зерне для своих добровольцев, а цена была низкая. Когда началась уборка урожая, некоторые работники попытались отлынивать от работы. Но Комуч послал солдат для поддержания порядка. При этом велась пропаганда, что Хлебный совет не имеет права покупать пшеницу у бывших хозяев. Я пытался протестовать против этого, но не всегда успешно, так как сторонники власти до сих пор чувствовали себя революционерами, а не ответственными представителями правопорядка.
