Меня настолько покорила ее внешность, что я даже не восхитился грациозностью, с какой она пересекала полосы с разными векторами ускорения.
И тут она меня одарила… взглядом, хочу я сказать. Да, она замерла в повороте и поглядела на меня, такого жалкого, скорчившегося под черным плащом наподобие черной паукообразной обезьяны, и вдруг ее бесподобные глаза, встретившись с моими, глубокопосаженными, затененными капюшоном, излили в них жаркую любовь, а лукавые губки сложились в восторженную улыбку, словно я был воплощением тайной мечты, которую она лелеяла еще в предчувствии сексуальной зрелости.
Мое уныние исчезло, словно темные чары, развеянные Белой богиней во главе свиты нимф, охваченных страстью. Что мне шесть лунагравов? Терра — моя собственность! А сам я — граф Монте-Кристо (роль эту я играл дважды).
Все еще под покровом плаща я выдвинул узкие стержни из моих титановых многолучевой и локтевой костей, оперся на них, а также на работающую ногу и выпрямился. После чего выпрямился еще больше, так что моя голова оказалась на одном уровне с головами великанов. Карлики следили за моим распрямлением глазами, которые раскрывались все шире. Тут я заметил, что карлики, хотя роста были и разного, все горбились на высоте четырех с половиной футов — интригующая странность.
Наконец я окончательно выпрямился, оказавшись на пол головы выше великанов, замкнул оба коленных сустава моего экзоскелета и остался стоять на двух ступнях, а мои экзоноги от щиколоток до бедер превратились в несгибаемые колонки. Поза, хотя и шаткая, но вполне практичная — чем выше объект, тем легче он сохраняет равновесие. Я поспешно втянул стержни в запястья. Заметь их Билл, Квадратный Великан, он бы конечно заорал: "Потайное оружие!" Тем временем Эльмо обратился к моей миниатюрной Кармен:
— Давно пора, Лапонька. Если при тебе нет сигарет с начинкой, я тебя переброшу через колено и выдублю твою персиковую кожу! Черепуша, это Ла Кукарача[3], одна из моих светских секретарш. Лапонька, это мой закадычный дружок Черепуша из открытого космоса. Почитай его, как почитала бы президента Техаса, до того как он свихнулся.
Пропуская мимо ушей эти грубые, вульгарные, хотя, видимо, вполне доброжелательные замечания, я в три длинных стремительных шага приблизился к моей очаровательнице и склонился перед ней, пока мое скрытое капюшоном лицо не приблизилось к ее личику. Если вспомнить, что я обходился без коленных суставов, задрать мой закутанный в черное зад фута на два выше моей головы было немалым свершением. Поистине, поклон получился великолепный — грациозный и смелый.
