— Мистер Эрп, — сказал губернатор, — садитесь тоже. Вон туда. — И указал на ложе чуть в стороне от нашего круга. Эльмо поторопился принять приглашение, пристыженно послав мне благодарную улыбку.
Тем временем дворовые уже поставили на столик справа от меня стаканчик янтарной жидкости, позвякивающей ледяными кубиками, а на глубокий золотистый поднос на левом столике положили длинную тонкую сигарету, уже раскуренную с помощью хитроумного ручного приспособления. Но прежде, чем взять стаканчик или сигарету, я вновь оценивающим взглядом смерил окружающих меня техасцев. Мексиканцами можно было заняться и попозже, к тому же выглядели они все одинаковыми, как однояйцовые близнецы-киборги, если не физически, так психически.
Техасцы, казалось, разделялись на две группы. Губернатор Ламар и мэр Берлсон меня умасливали. Шериф Чейз и вольный стрелок Хант, хотя они, когда губернатор представлял их мне, коротко кивнули и еще короче улыбнулись, настроены были недружелюбно. Почему — в обоих случаях — еще оставалось установить.
Но хотя бы роль Эльмо была мне теперь совершенно ясна: своего рода мелкий политический прихлебатель, который ради мелких милостей, пусть даже еды, питья и возможности побыть в обществе власть имущих, ищет способы угодить этим последним — например, привозит к ним попавшего не туда космовика, как мог бы привезти странствующего полоумного миллионера или хорошенькую певичку. Да, в Эльмо я разобрался, и мой вывод подтвердился, когда он быстро ухватил и стаканчик, и сигарету, да еще послал слугу за большим блюдом с закусками. К возникшему у меня дружескому чувству к нему примешалось снисходительное презрение.
И, наконец, профессор: сама техническая любознательность, что делало его наиболее легкой жертвой словесной атаки, к которой я намеревался приступить, чтобы по-настоящему их всех очаровать — по необходимости первый тактический прием любого путешественника в чужой стране.
— Сэр, — сказал я ему, — вопреки тому, что ваша фамилия имеет польское звучание, вы, простите мою прямолинейность, очевидно по происхождению немец! наследник тевтонского технического гения.
— Вот именно! — Он так энергично закивал, что я не сомневался: уж теперь-то он монокль выронит. — Только в Техасе, сэр, и на примыкающем к нему Юго-Западе мог баварец обрести духовную родину вдали от родины. Мой пра-пра-прадед прибыл сюда с первыми "фау-два".
— Во время Атомной войны? — спросил я учтиво.
— Нет. Во время второй мировой войны, а не третьей, — объяснил он. — И "фау-два" не имели ядерных боеголовок (мой предок горько об этом сожалел!), хотя были первыми истинными космическими кораблями.
