— Ла Круса! — перекрыл его выжиматель черного цилиндра. — Так она ваша собственная? Но я точно знаю, что на Циркумлуне — сплошной коммунизм.
— Джентльмены! — Я вежливо понудил их умолкнуть, прибегнув к самому низкому регистру моего голоса, и торопливо объяснил: — Да, я актер шекспировского репертуара в невесомости. Термин "на паях" мы употребляем в старинном театральном смысле, означающем, что у каждого свое амплуа, хотя некоторые из нас заметно многостороннее, чем подразумевает это слово. Владелец же труппы — мой отец, хотя это по-своему кооператив и…
— Семейное предприятие, э?
— Да, — ответил я Черному Цилиндру. — И у нас в космосе существует собственность. Нередко частная. Если предметы и процессы никому не принадлежат и никем не ценятся, то кто о них позаботится, мистер..?
И вновь мой намек пропал втуне. На этот раз из-за последнего из полулежащих — владельца монокля. Все это время он пристально следил за мной, точно школьник, которому не терпится продекламировать стихи или показать фокус, непрерывно ерзал на своем ложе и так морщил лицо вдобавок к тику, что я каждый раз поражался, почему круглое стеклышко, превращавшее его левый глаз в совиный, не вылетает наружу.
Теперь, точно не в силах больше совладать с собой, он вскочил на ноги и кинулся в мою сторону, а облаченные в лиловое слуги шарахнулись вправо и влево, очищая ему дорогу. Он остановился передо мной и, пригибаясь и выпрямляясь, обозрел мой экзоскелет. Его пальцы порхали над ним не прикасаясь. Последнее, возможно, потому, что я выпрямился и, сложив руки на груди, посмотрел на него неодобрительно.
— Я чрезвычайно интересуюсь… механизмами, — сказал он с увлечением, но конфиденциальным тоном, как человек, который сообщает вам: "Самобичевание меня заводит". — Особенно протезными. А также роботами. Прелесть, ну, прелесть! Скелет, творение Природы, воссозданный в металле с тысячами улучшений! Какие крохотные сервомоторчики и явно мощные! Какая экономичность в расположении батареек! Насколько я представляю себе, без этого бесподобного механизма вы были бы здесь… абсолютно беспомощным?
— Да, даже при одном лунаграве, не говоря уж о шести, — признался я, несколько расслабившись от его восклицаний. — Мистер…?
Однако он только продолжал рассыпаться в восторженных похвалах.
— И какой бесподобный двойник… вернее, симбиот, ваше собственное тело! Словно его специально создали именно для этого несравненного протеза, и никакого другого! Кости и металл в дивном слиянии, в гармонии…
