Южанин мгновение ошеломленно таращился, неверяще рассматривая печальное лицо парня, потом со стуком закрыл рот, как-то беспомощно оглянулся на сидящую неподалеку девушку и странно кашлянул.
- Так ты поэтому, что ль... зуб на меня точил?
- Поэтому, - со вздохом признался Вэйр. - Как представлю, что она действительно была бы моей сестрой, так все в душе переворачивается. Когда Угря увидел, погнавшегося за ней, чуть с ума не сошел. Бешенство накатило такое, что даже не сразу понял, что творю. Как сквозь пелену на него смотрел и думал только об одном: убью. Любой ценой, но убью эту тварь. Извини за ту дурость. Я знаю, что ты ее не обидишь. К тому же, это ее дело и ее выбор. Я не вправе вмешиваться. И я действительно не хотел тебя задеть.
Даст, вспомнив о неприятном разговоре, снова насупился.
- Сопляк ты... хоть и маг.
- Да я...
- Заткнись лучше, - неожиданно отмахнулся южанин. - Скажи спасибо, что не схлопотал тогда по белобрысой морде.
Вэйр слабо улыбнулся.
- Спасибо.
Даст собирался сказать что-то еще, но в этот момент густая растительность вокруг поляны бесшумно расступилась, пропуская вперед двух незнакомцев, и он тут же осекся. А потом с растущей тревогой уставился на чужаков и, рассмотрев их суровые лица, инстинктивно прижал к себе вскочившую на ноги Миру.
Один из медленно приближающихся мужчин был немолод. Его строгое волевое лицо избороздили глубокие морщины, длинные волосы, забранные в густой хвост и подвязанные почти к самому затылку, были совершенно седыми. Однако вся его фигура дышала такой мощью, что становилось ясно - до настоящей старости ему еще очень далеко. Он был одет в свободного покроя штаны, светлую рубаху, небрежно расшнурованную сверху, на плечи набросил старательно выделанную шкуру неизвестного зверя, чей серебристый мех приятно гармонировал с седой шевелюрой. А на груди покачивался странный амулет в виде двух выточенных из кости полукружий, перекрещенных в центре и обращенных острыми кончиками, как волчьими клыками, наружу.
Второй выглядел гораздо моложе, хотя силы в нем было, кажется, едва ли не больше, чем в седом. Но он, будто в противоположность соседу, как специально вырядился во все черное: черную куртку, длинный черный плащ, высокие дорожные сапоги... разумеется, такие же мрачные, как все остальное. А у его левого бедра легонько покачивались длинные ножны, тоже старательно выкрашенные в черный цвет. А вот глаза у него оказались странные - отчетливо отдающие синевой, как у Вэйра, но более темные, как предгрозовое небо, и такие же неприветливые.
