1961 новый заговор сибирской целительницы | страница 61

Ну вот, я и подошла к тому, из-за чего Вас беспокою. Он бросил меня с грудничком на руках. Дети мои очень его любят, и слово „папа“ не сходит с их язычков. Хлопает дверь, они кричат: „Папа!“ – но он не идет, он ко мне охладел. Милая Наталья Ивановна, я так сильно страдаю. Ведь Олег по сути сломал мою жизнь. Я так и не закончила институт, поддалась его уговорам, боясь угроз себя убить. Я родила ему деток, и никому теперь ни они, ни я не будем нужны. Кому нужны чужие дети и многодетная мать? Богом Вас прошу, дайте молитву для возвращения мужа. Мой последний, пятый ребенок не будет знать, что такое отец, он еще младенец и пьет мое молоко пополам с моими слезами».

Читать, стоя у своего порога:

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Встану я, раба Божия, благословясь,

Ступлю из дома, перекрестясь.

Выйду во чистое поле, во широко приволье.

С поля того тропа на зеленый лужок,

А на том лужке спит мой дружок.

Спит, на меня не глядит, дум не думает.

Выкрикну, высвистну я змею Катерину,

Призову я ее на зелену перину,

На зеленый лужок, где спит милый дружок.

Спит, на меня не глядит, дум не думает.

Мать Катерина-змея, прошу тебя я,

Ужаль раба Божьего (такого-то) в сердечко,

Пусть вспомнит он

Свое венчальное колечко

И думу думает обо мне,

О своей жене, о (такой-то), о Божьей рабе.

Думает обо мне, мечтает,

О других женщинах забывает.

Я ему еда, я ему вода,

Я ему одна навеки жена.

И куда бы он ни спешил,

И к кому бы он ни ходил,

Ко мне бы, к своей жене, возвращался,

Смотрел на меня, не налюбовался,

Пыхом бы пыхтел, жаром бы горел,

День и ночь мое тело хотел.

Слово мое крепко, дело мое лепко.

Ключ. Замок. Язык.

Аминь. Аминь.

Аминь.

Из письма:

«Жили мы с мужем хорошо, пока у нас не появился сын. Я и не знала, что есть такие мужчины, которые шарахаются от своих детей. Его раздражают детский плач, пеленки. То, что я вынуждена больше времени уделять младенцу, а не ему. Он кричит на меня за то, что я иногда не могу успокоить сына, но он же маленький и не понимает. Может, у него животик болит, вот он и ревет. Другой бы пожалел малютку, а этот смотрит на него зверем. Говорит, что дом наш превратился в дурдом. Вчера я случайно услышала, как муж говорил с кем-то по телефону. Меня ошарашило то, что я нечаянно услыхала. Он говорил: „Ненавижу этого пискуна! Орет и орет как резаный, дома невозможно находиться, живу как на каторге. Если бы я знал, что такое будет, не позволил бы ей рожать никогда!“»