Захватывающую историю о том, как Фридман ездил в сиротский летний лагерь с шефским концертом, все мы знаем и помним наизусть...
-- ...закинул я ноги на плечи...
Небольшого намека достаточно, чтобы вдумчивый Скуратов оценил широту и размах этого мероприятия...
-- ...вот это я понимаю, благотворительность. Ничего, большевики вернутся, все обратно исправят. Максимовский, ты в аллегориях силен?
-- Силен.
-- Тогда слушай. Снится мне сон: мама в белой косоворотке стоит на одной ноге на краю могилы и поет песни о родине на украинском языке. Жуткое зрелище. Как вспомню, так вздрогну. Чуть до инфаркта не довела. Ты -- врач, постарайся меня понять правильно *.
* Некоторые деятели распускают слухи, что родную мамашу Фридман отправил на тот свет, экспериментируя с ртутью, будучи еще очень юным. Но стоит ли в это верить?
-- Я постараюсь, -- пообещал Максимовский, сдувая невидимую пылинку с рукава, -- постараюсь. Только вот что, батенька: у вас крыша протекает. Ничем хорошим это не закончится. Мама в косоворотке -- только начало. Пройдет совсем немного времени, и ты начнешь принимать сигналы из космоса, которые прикажут тебе проломить голову соседке. Исход печален: санитары будут лечить тебя электричеством. С тебя слезет шкурка, и ты станешь совсем, совсем беспомощным. Ты будешь сидеть в смирительной рубашке и пускать пузыри.
-- Типун тебе на язык. Ты злой человек, я всегда это говорил. Ни капли сострадания.
-- Если ты ищешь сострадания, иди в синагогу. Я врач, а врач не должен быть добрым. Врач должен быть лицемерным, пошлым и выносливым, но не добрым. Это я так, к слову. Продолжай, пожалуйста, даже заинтриговал. Чем дело кончилось? Нам ведь интересно?
Я неожиданно для самого себя утвердительно кивнул. Хотя, по совести говоря, мне вся эта пурга до одного места.
-- Вот видишь, нам интересно.
-- А кто помнит, с чего мы начали?
-- Да какая разница? -- сказал я, -- кто теперь помнит, с чего вы начали? Мне и так весело. Вы оба несете какую-то хуйню. Вы это хотя бы понимаете?
-- Что с ним? -- подскочил Фридман.
Максимовский пожал плечами.
-- Просветление сознания. Спонтанная вспышка. Лучше держись от него подальше. Впрочем, ты мне тоже не нравишься.
Я махнул на них рукой. А что оставалось делать? Когда Фридман и Максимовский собираются потолковать, они любую мысль сначала доводят до абсурда, потом быстро забывают, с чего начали, а ты сиди и думай, что они хотели сказать, и чувствуй себя виноватым.
