— Не тронь мою жену! — рычит Конрад и замахивается на Вальдемара.
Обрушивается еще что-то. Крыша поскрипывает, стучит молоток, между досок просовывается рука и начинает слепо шарить.
Марлоу что-то нашептывает пещерному троглодиту и тычет то в разбросанные карты, то попеременно в каждого из присутствующих, тот внимательно слушает, склонив лохматую голову.
Бух! Бух! Бух! Стучит дверной молоток.
— Заставьте его замолчать! Я сейчас сойду с ума!
На пару с Мальком Федерик ловит мечущегося по зале Вальдемара, и начинает хлестать того по щекам. Внезапно тот успокаивается.
— Я убью тебя, Федерик, — говорит он твердо с недобрым прищуром. — И тебя Мальк. Всех вас! Зачем вы заперли меня в этом доме?!
— Они позабыли первопричину бед, — обращается безымянный к Марлоу, стоя на некотором расстоянии, чтобы та ничего не учуяла. — Вместо этого они рыщут на кого бы взвалить ответственность за свои жалкие жизни.
Заметно похолодало. По помещению гуляли сквозняки; мамаша Марлоу чувствует каждой пядью стен враждебное присутствие, и порой на ее теле появляются синяки, когда наиболее мощный удар обрушивается снаружи — она слишком долго прожила здесь, чтобы не стать частью всего этого живого и не очень, одушевленного по-своему и мертвого во всех отношениях, этого конгломерата из дома, подвалов, наслоений земли и всего того, что в них сокрыто.
И они спускаются вниз, Немой идет впереди, и порой раздается тихое позвякивание, когда его спина соприкасается с дулом пистолета, который сжимает в руке идущий следом Федерик. А хозяин в середине коридора вдруг прижимается к стеллажам, где нет дощатого покрытия и скользко, и Кориандра проходящая здесь последней в точности повторяет его движение, но это дается ей легче, ибо ее не отягощают возраст и инвалидность.
По туннелю они заметно отдаляются от гостиницы, и Вальдемар спрашивает, нет ли здесь выхода наверх, но получает категоричный ответ, и если б он мог, то прогрыз пласт промерзшего наста и бежал бы прочь, но он не может и вынужден тащиться следом за хромоногим, а позади Мальк и что-то бормочет, и хочется бежать, бежать отсюда, но нельзя, хотя когда-нибудь он освободиться от их гнета, и тогда прочь, пусть сами подыхают, а сейчас главное — ждать.
Тупик, и Немой показывает Федерику на вентиль, но тот не понимает, и Немой пишет на дощечке: «закручен». Федерик кивает головой и оборачивается к хозяину, когда позади их из щели слишком узкой для нормального человека протискивается скелет. Скелет, чьи одежды — обвислые сухожилия, скелет, чье существование отличалось от бытия живущих ныне потомков и отличается и сейчас. Скелет, облаченный в ржавый шлем, все еще способный остановить пулю, скелет, сжимающий оружие, хотя попорченное временем, но по прежнему сохранившее острие, притороченное к дулу. И, наконец, скелет, который наносит удар в спину Немого.
