Оленька покраснела, пролепетала несколько бессвязных слов и умолкла.
— Простите, госпожа баронесса, — вмешалась Машенька, — но какое это имеет значение?
— Если считать, что ничто на свете не имеет значения, то никакого, — в высшей степени загадочно ответила Амалия. — Просто мне показалось странным, что все обратили внимание на ту часть сна, которая сбылась, и никто не задумался над тем, что может значить все остальное.
— И что же оно может значить, сударыня? — спросил Коля.
— Все, что угодно, — с убийственной серьезностью ответила Амалия. — В том-то и проблема. По правде говоря, — продолжала она, — вскоре я должна присутствовать на вечере, куда приглашен и профессор Ортенберг.
— А-а! — вырвалось у Володи. — Специалист по сновидениям… европейская знаменитость!
— Да, это он, — подтвердила Амалия и обернулась к Арсению. — Не сомневаюсь, что ваш случай его весьма и весьма заинтересует, а значит, разговора о нем не избежать. К сожалению, у профессора есть привычка скрещивать мистику с наукой, я говорю «к сожалению», потому что сама я… как бы это выразиться…
— Вы не верите в сны, госпожа баронесса, — сказала Машенька с недоверчивой улыбкой.
— Вот именно, — кивнула Амалия, пристально глядя на нее. — Я, Мария Васильевна, предпочитаю стоять на земле.
— А Ларион считает, что рационально можно объяснить многое, но не все, — наябедничал Коля, усмехаясь. — Верно, Ларион?
Студент вспыхнул, но, видя, что отпираться бесполезно, заговорил о том, что современная наука имеет свои пределы, которые, впрочем, человеческий разум беспрестанно расширяет. Поэтому он считает, что если что-то нельзя объяснить сегодня, то это не значит, что данный факт нельзя объяснить в принципе, потому что, возможно, объяснение подоспеет завтра, или, к примеру, через двадцать лет, или…
— Или через сто, — вставил Володя, мило улыбаясь.
— Или никогда, — добавил Коля.
— Боюсь, что «никогда» меня не устроит, — сказала Амалия, поднимаясь с места. — Раз ваш сон не имеет рационального объяснения, похоже, что профессор победит. — Она усмехнулась. — Вы не проводите меня, Ларион Алексеевич? Я первый раз в этом доме и боюсь заблудиться с непривычки.
Пять пар глаз в молчании следили за баронессой Корф, пока за ней и ее спутником не закрылась дверь.
