— Вот еще что, — сказала Машенька, — брат приедет, но позже. Он… — Она замялась, но все же договорила: — он сегодня повздорил с моей матерью.
Но вместо Арсения прибыл встревоженный Ларион, а за ним в малой гостиной появились близнецы. Студент, по обыкновению, сыпал словами и бурно жестикулировал.
— Весь город говорит о том, что у вас случилось… ой, прошу прощения, Ольга Кирилловна, если я вас задел… Такое горе, такое горе! Доктор хотя бы определил, отчего она умерла?
На глаза у Оленьки навернулись слезы, хотя она была уверена, что их уже не осталось.
— От остановки се… сердца, — пролепетала она, заикаясь. — Так он сказал…
Близнецы молча переглянулись. Они считали вердикт доктора до крайности нелепым, потому что в нем ничего не говорилось о причине этой самой остановки, но было бы слишком жестоко в присутствии Оленьки пускаться в рассуждения по данному поводу. Тем не менее Володя негромко заметил:
— По правде говоря, я не припомню, чтобы она жаловалась на здоровье…
Машенька нахмурилась.
— Кажется, у нее случались головные боли, — сказала она.
— По-моему, у любого человека хоть раз в жизни болела голова, — заметил Коля. — Но…
Он не договорил, но все и так поняли, что он имеет в виду. Головная боль вовсе не значит, что человек должен от нее умереть.
— Однажды Лиза при нас упала в обморок, — сказала Машенька. — Помнишь, Оля?
— Не однажды, — мрачно отозвалась Оленька. — У нее бывали обмороки, и не раз. — Она поколебалась, но потом все же добавила: — Мама считала, что Лиза слишком затягивается в корсет, а это вредно для здоровья.
— Ну не настолько же, я думаю… — начал Володя.
— А доктор ничего не говорил о вскрытии? — наивно спросил Ларион.
В комнате повисло напряженное молчание.
— Ларион, прекрати, — сухо сказал Коля. — Я, конечно, понимаю, научный подход и все такое, но…
— Надо иметь уважение к мертвым, — закончил Володя.
— Разумеется, но только вскрытие способно определить истинную причину смерти, — пробормотал Ларион. Он понимал, что затронул тему, которая неприятна окружающим, но соблазн покрасоваться, сказав что-нибудь умное, оказался слишком велик. — Не могла же Елизавета Кирилловна умереть от того, что ее сестре приснился сон!
Оленька рухнула на диван, спрятала лицо в подушку и зарыдала.
— Ларион, выйди вон! — рявкнул Володя. Учитывая напряжение, в котором они все находились, он даже не дал себе труд быть вежливым.
— Я попрошу вас… — начал уязвленный молодой человек.
— Ларион, — вмешалась Машенька, — подумайте, прошу вас, каково теперь Оле… Уйдите, пожалуйста.
