— Что-нибудь нашла? — не утерпела Оленька.
— Соболиный салоп, погрызенный мышами, — ответила Лиза. — Зато дедушкин вицмундир даже моль не посмела тронуть. — Она чихнула. — Я откопала шаль для свахи, Машеньке пойдет.
— А платья?
— Они все в плохом состоянии, к тому же видно, что их перешивали по несколько раз. — Лиза снова чихнула и наклонилась, вынимая со дна сундука очередной наряд. — Соня, посвети-ка… — Горничная подошла ближе и подняла лампу, которую держала в руке. — А вот это миленькое платье. Смотри-ка, его даже не перешивали… И желтенькое! Желтый мне идет…
Платье было хоть и старомодное, но такое красивое, что сердце Оленьки мягко подпрыгнуло в груди.
— А для меня ничего нет? — спросила она, стараясь говорить как можно небрежнее.
— Можешь сама посмотреть, — отозвалась Лиза. — Что-то я устала рыться в этих сундуках. — И она опять чихнула.
Лиза удалилась, унося с собой наряд для роли Агафьи Тихоновны и шаль для свахи. Оленька залезла в сундук, но в нем уже ничего не оставалось, кроме старого корсета и того, что сначала показалось девушке почти невесомой тряпочкой, сильно пожелтевшей от времени. Приглядевшись, Оленька поняла, что держит в руках свадебную фату.
— Лиза! Лиза, это я, Оля!
От волнения не рассчитав сил, она стукнула костяшками пальцев по двери так сильно, что они заныли.
— Лиза! Ай-й…
— Ну что ты кричишь, — отозвалась Лиза из-за двери. — Входи.
Держа в левой руке фату, а правой тряся в воздухе, чтобы утихомирить боль, Оленька влетела в спальню сестры.
— На тебе лица нет, — сказала Лиза. — Что случилось?
— Я нашла фату. — Оленька перевела дыхание. — Она лежала внизу, на самом дне. Платье… понимаешь, платье, которое ты забрала, — оно подвенечное.
Лиза молчала.
— Оно не желтое, — поторопилась объяснить Оленька. — Оно белое, пожелтевшее от времени. Подвенечное платье! — Она готова была расплакаться, видя непонимающее выражение на лице Лизы. — Помнишь, что было во сне?
— А-а, — протянула Лиза. — Мертвая женщина в подвенечном платье. Да, помню.
Оленька перевела дыхание.
— Лиза… Лиза, тебе лучше его не надевать. Я не суеверная, но… Понимаешь… Все-таки…
Ей не хватало слов, чтобы выразить, как она беспокоится за старшую сестру. Оленька запнулась.
— Ай-ай-ай, — сказала Лиза, укоризненно качая головой. — Как нехорошо. Как мелко!
— Мелко? — Оленька вытаращила глаза. — Лиза, ты о чем?
— Ты хочешь отобрать у меня платье, потому что знаешь, какой оно произведет эффект, — объяснила Лиза, глядя на нее с иронией. — Поэтому ты ссылаешься на сон, которого не было.
