Да, я пытаюсь не отходить от своей темы — об индивидуально-интеллектуальном уровне Сталина и поэтому хочу напомнить, как в легендарный день 11 октября 1931 года (так гласит наша история) "Сталин и Ворошилов посетили Горького" и он читал им свою сказку "Девушка и Смерть". Товарищ Сталин тогда же написал: "Эта штука сильнее, чем "Фауст" Гете (любовь побеждает смерть" (подчеркнуто Сталиным. — А.Б.).
У меня сохранился том с сочинениями Горького, где напечатана эта "штука"... На белой бумаге в качестве иллюстрации в нее вмонтирован факсимильно запечатленный оттиск той страницы. Удивительно живая страница: Сталин начертал свои слова на последней странице мелко набранного печатного шрифта — прямо по живому тексту наискосок легли его размашистые слова — крупно, закрывая собой строчки текста сказки. Много мне привелось видеть резолюций на живом теле литературы, но такой жирной, конечно, не встречала ни разу.
При этом как претендует он на причастность к великой литературе. Видно, как тужится он, чтобы стать — как все знаменитые люди — изящным и легким каламбуристом, рождающим на ходу слова вечные и парадоксально живые.
И выдавил — "эта штука" — и "Фауста" сбросил в яму, и Горького назвал "штукой", как в галантерейной лавке.
Сталин выбрал для своих упражнений самую ходульную вещь Горького, придуманную в ранней юности, написанную неподвижными и тяжелыми стихами. Из всего разнообразного творчества — самую приподнятую над жизнью. Нет у Горького более безжизненной вещи, чем "эта штука".
Мертвый глаз Сталина при этом метил точно, он знал, какую струю выхватить из потока.
Эта резолюция, как всегда, несет свое тайное, злодейское многообразие. Ему нужны были крупные имена, ему нужен был Максим Горький. Путь к Горькому был тайный и явный, и эта резолюция — важный этап. Мы не знаем, как отнесся Горький к словам Сталина, но по собственным наблюдениям над психологией писателя знаю: никто не сможет опровергнуть того, что он выше "Фауста". А кроме того, надо представить себе: ведь Горький был долго эмигрантом и жил в Сорренто, "Девушку и Смерть" никто у нас не читал, а весть о том, что Сталин появился у Горького, слушал, сказал, пришел в восторг и надписал, — понеслась по всему миру. Ведь Горький — великая литература, не Жаров, не Безыменский, не даже Демьян Бедный. Поэтому сталинская мифология, раздутая печатью и устными рассказами о нем, приносила свой эффект и действовала на души людей.
