Ловелл оцепенел и потерял дар речи. Испанцы в шлюпке встали и размахивали оружием. Ловелл потупился, махнул рукою и, не глядя ни на кого, ушел в свою каюту.
…Что же, неужели это и все? Негров нет, выручки нет, двое наших в плену у испанцев… Дрейк побагровел и зарычал:
— Зачем тогда мы сюда плыли? Гулять? Давать испанцам пищу для анекдотов? Дайте мне людей — и я заставлю этих проклятых папистов торговать как положено! А то что же получается? Этот высокомерный негодяй — губернатор — заимел то, что ему требуется, а нам — кукиш? Мистера Джона Хоукинза навряд ли обрадует такой результат нашей экспедиции!
Дрейк предложил обстрелять Рио-де-ла-Ачу либо изловить высокородного дона Мигеля и держать его взаперти в провонявшем после перевозки негров трюме флагмана, пока не уплатит приличную цену за каждого негра плюс еще некоторую сумму в компенсацию за оскорбление и моральный ущерб…
Увы, его не послушали и предложили заткнуться. Де Кастельянос выиграл — или, как считал Фрэнсис и с ним полкоманды экспедиции, англичане сами преподнесли ему победу!
А Фрэнсис еще не научился видеть ситуацию с каких-либо иных точек зрения, кроме собственной. Когда корабли англичан и корвет невезучего Жана Бонтемпо покидали бухту Рио-де-ла-Ача, весь город высыпал на берег и дружно хохотал над незадачливыми торговцами. И тут с идущего в арьергарде судна англичан раздался срывающийся молодой голос:
— Дон Мигель де Кастельянос! Ты сам себе создал врага, который не простит и не забудет ни-ког-да! Я еще вернусь — и мы сравняем счет!
Услышавши это, испанцы загоготали пуще прежнего. Дона Мигеля позабавили выкрики юнца — видимо, одного из младших офицеров английской флотилии. Ах, знал бы он тогда, чем все это кончится в будущем, — честное слово, вплавь бы кинулся за англичанами! Десять негров подарил бы! Но кто ж знал? Господин губернатор счел крикуна запальчивым юнцом, каких много. Но кто ж мог знать? Будущее сокрыто от нас…
7
Хоукинз объявил официально, что причиной неудачи экспедиции Ловелла явилась «…простоватость моих заместителей, которые не знали толком, как обделываются подобные дела». И только. Фрэнсис ожидал, что Ловелла выгонят с треском из фирмы, — но ничего подобного не было. Просто в следующую экспедицию (подготовку которой весьма ускорило то обстоятельство, что Ловелл не привез прибыли) Ловелла не послали. В море вышел лично Джон Хоукинз.
Фрэнсис пробыл на родине от возвращения до нового отплытия всего-навсего шесть недель, но успел очень и очень много…
