Удалось это Таггарту только потому, что, по счастливой для Англии и самого Фрэнсиса случайности, «спектр» познаний его первого капитана совпал со спектром, потребным мореплавателю мирового масштаба, — раз, и с кругом интересов необразованного, хотя и талантливого, щенка — будущего адмирала Дрейка, во-вторых. Проще говоря, Дрейк нутром знал, что ему нужно, и искал не знаний как таковых (в Англии были пираты, одержимые научной любознательностью, — Уильям Дампир, к примеру, или, в известной степени, — младший современник Дрейка, Томас Кавендиш. Но Дрейк к их числу не принадлежал), а знаний, необходимых для достижения его целей. А цели эти были ясными уже в те годы, и им он следовал всю свою жизнь. Это — сокрушение морской мощи Испании или хотя бы посильное ее ослабление, далее — усиление Англии и личное обогащение.
Можно спорить о порядке размещения этих трех приоритетов. Но определились они рано и с тех уже пор не менялись.
В некоторых отношениях Фрэнсис был удивительно косным. Так, он цеплялся за испанские моды и чурался немецких — поэтому никогда он не носил берет, даже когда его залихватская шляпа с загнутыми полями прочно вышла из моды. Хотя вообще-то за модой следил и любил быть хорошо и «современно» одетым.
Глава 8
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ, ИЛИ ПОЗОРИЩЕ
1
В 1561 году жизнь большой и все еще увеличивающейся семьи пастора (формально — писаря, в прошлом пастора, но по сути-то он никогда не переставал быть протестантским проповедником, пастырем блуждающих в сумраке душ) Эдмунда Дрейка изменилась к лучшему, и круто притом к лучшему! Эдмунд уж и не надеялся на изменения к лучшему. Ну да, он незаурядный проповедник — и власть теперь наша, протестантская. Только ведь вакантных приходов нет и не будет. Все оказались заняты гибкими людьми, при прежней королеве католиками, хотя и не ярыми, не такими, что в костер людей пихали за малейшее несогласие, а добропорядочными и умеющими держать нос по ветру людьми. Как только власть переменилась, они без колебаний отреклись от католичества и стали верно служить новой власти по иному ритуалу. Каждый из них ни в чем конкретно не виновен. Ну разве что в бесхребетности. Так это же свойство характера, а за характер не карают.
Но тут вдруг скончался один из таких вот, гибких. И Эдмунду предложили место викария в Кенте, на самом юго-востоке Англии, милях в пятнадцати от Чатама на юг. Конечно же, он с радостью согласился! Очень уж тяжело в городе с большой семьей. Все приходится покупать — молоко, муку, сало, масло, свечи, дрова… Никакой заработной платы не хватит, тем более скромной писарской. А тут — деревня! Можно развести и коров, и овец, и птицу всякую, и хотя бы кроликов. Огород сажать, сад заложить… Впрочем, сад оказался в наличии — чудесный, благоуханный, зрелый, плодоносящий яблоневый сад, в глубине которого скрывался старый каменный дом. Достаточно просторный даже и для его семьи, крытый, как и старенькая церквушка, сизыми плитками колотого сланца-шифера, от старости позеленевшими. Дай Бог здоровья и долгих лет жизни Ее Величеству — если будет так, второй Кровавой Мэри не быть. А тогда… Господи Боже ты мой, как прекрасно было бы жить тут и жить, состариться в яблоневом саду, умереть и быть похороненным здесь же, перед церковью…
