Тем не менее желание загадалось, и Вселенная принялась тасовать карты, подбирать пазлы для осуществления задуманного.
Дорогая Маша, не буду утруждать вас длительным описанием действа, свидетелем которого я оказалась. Тем более что не пройдет и года, как вы сами станете свидетелем добровольного помешательства. Не спорьте!
А лучше представьте себе ежесекундно рассыпающиеся и вновь рождающиеся картинки калейдоскопа. Суматоху, смех, непрекращающиеся антрепризы, буффонады и пантомимы бессмертной комедии дель арте, сопровождающие гостей города, начиная со Славянской набережной, продолжающиеся под кружевными арками Дворца дожей на Сан-Марко и заканчивая рынком Риальто.
Хитрый проказник Арлекин, дурак и прохвост, под руку с Пульчинелле незлобиво задирали похожих, вовлекали их в импровизированные сценки, смешили, а потом милостиво позировали для фотографий.
Своенравная Коломбина прохаживалась под руку с венецианским купцом Панталоне в сопровождении умного слуги Бригеллы.
На каждой улице менялись труппы, персонажи и костюмы, а с ними менялся и смысл разыгрываемых сценок, так что со временем я потерялась в сюжетах увиденных пантомим и клоунад.
Звуки музыки, гитар, мандолин, виол и скрипок слышались из переулков старого города.
На фоне лицедейства клоунов существовали Великие Маски, стоящие отдельными группами, парами или в одиночестве. Как посланцы другого, параллельного мира, как выходцы из края сказочных снов. С удовольствием позирующие, замирающие на время фотосессии в грациозных позах, молчаливые гонцы потусторонности. Они снисходительно наблюдали за нами сквозь миндалевидные прорези и хранили вечную, никем не разгаданную Тайну.
Находясь с Гаем, я не слышала мыслей окружающих меня людей, не плыла по волнам их настроений. Все эмоции и чувства сосредоточились, все энергетические потоки замкнулись на одном человеке. Словно волшебная бамбуковая трость, прикоснувшаяся к руке, расколдовала меня, превратила в обычную женщину, какой я мечтала быть всегда. Гай, подобно фильтру, глушил проявления тонкого мира, был их естественной преградой.
Я наслаждалась покоем, тишиной, чувством полета, царившим в душе. И влюблялась в него с каждым днем все сильнее.
Пасьянс потихоньку складывался.
Он познакомил меня со своей Венецией, годами исхоженной им, открывшей все свои тайны.
Горбун Риальто, символ мрачного Средневековья, навеки застывший на крошечной пьяцетте[18]. Гай, перегнувшись через перила, похлопал его по плечу как старого знакомого и что-то прошептал на ухо.
