А были там опера, драма, оперетта. В драме шел классический репертуар, и Чехов, и Шекспир, в опере – «Онегин», «Пиковая дама», «Царская невеста», в оперетте – «Сильва» – все, как в любом театре в Москве. Вот в этот театр я ходила постоянно, и была там свой человек, свой ребенок, толклась у художников, у гримеров, с актерами разговаривала… И все ко мне очень хорошо относились, а я помогала чем могла.
Помню солиста Мариинского театра, помню скрипача, солиста Варшавской филармонии. Желяза Кароль Бертович его звали. Он был еврей, и когда мы Польшу разделили с Гитлером, он побоялся остаться на немецкой территории и перебрался к нам. Тут ему сразу дали пять лет и – в Медвежку. Он мне говорил: вот, посиди, послушай, это Паганини, а это – Шопен…
Еще я познакомилась с философом Александром Кон-стантиновичем Горским-Горностаевым, учеником Федорова, и он мне рассказывал об идеях Федорова, о Соловьеве, а мне было 9–10 лет. Наверное, подвигал его на разговор мой искренний интерес. И мне Горский-Горностаев советовал: вот, если такие и такие книжки увидишь – обязательно читай. В частности, Пастернака. Мне купили маленькую книжечку его стихов, однотомничек, я из рук его не выпускала, так он мне нравился, и потом везде с собой возила, и вот он у меня до сих пор стоит в шкафу. Там, в Медвежке, я познакомилась с людьми, которые знали – если не его самого, то о нем, и очень хорошо о Борисе Леонидовиче отзывались, и я думала: если смогу, когда-нибудь с ним познакомлюсь».
Так начиналась ее уникальная судьба. Ее сегодняшний возраст не заметен, это человек по духу молодой и тебе близкий. Веселость, жизнелюбие, юмор, безусловные доброжелательность и уважение к людям. Никакого ожесточения, сожаления, уныния, несмотря на жуткое положение и события вокруг такого хрупкого и такого юного тогда создания. Лагеря, война, бегство от немцев, госпиталя, голод, начинавшаяся цинга, – это юность, «календарь» которой она перебирает с легкой иронией и благодарностью.
Прямо перед началом войны медвежьегорский театр поехал на гастроли, и Люся отправилась с театром. На гастролях их застала война. Театр, уходя от немцев, перемещается в Вологду. Люся выходит замуж, работает и в театре, и в госпитале, и в концертном бюро.
В 1943–44 годах она приехала в Москву, поступать в театральное училище. Поступила, поучилась, но пришлось бросить институт – ее связки не выдерживали, она сипла ко второму акту. Стала работать в Гастрольбюро (ВГКО) по организации концертов и вечеров, и сама ходила на поэтические вечера.
