И это была правая рука секретаря редакции, а левая, между тем, протянула поэту большой конверт, какими пользуются в редакциях.
Секретарь оглянулась, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и тихо произнесла:
– Это вам, ваше… Мы не сможем этого напечатать. Поползли слухи, что Шведская академия выдвинула вас на соискание Нобелевской премии, и начальство испугалось, сказало – нет. Вы огорчены?
Пастернак кивнул:
– Да, я огорчен, что Шведская академия выдвинула меня на соискание Нобелевской премии. Ничего, кроме неприятностей, это мне не сулит.
– Не огорчайтесь. Пройдет немного времени, и мы сможем ваши стихи напечатать.
И секретарь редакции ушла, чтобы не травить себе нервы, оставив автора с его стихами в пустом вестибюле.
Борис Леонидович сел на подоконник. Внезапная усталость свалила его с ног. Он почувствовал себя чем-то раздавленным, казалось – все вокруг безысходно, мрачно. Ему стало очень себя жаль.
Секретарь редакции между тем снова вернулась в вестибюль, рассчитывая, что посетитель уже ушел восвояси, и была неприятно удивлена, увидев его на прежнем месте.
Но гость редакции выглядел таким несчастным, безнадежно отброшенным в далекие закутки жизни, что, вопреки своей служебной обязанности, женщина пожалела его.
За окнами весьма кстати возникли возвращающиеся с обеденного перерыва сотрудники, и секретарша быстро нашлась:
– А, хотите, Борис Леонидович, я вас познакомлю с самой ярой в нашей редакции поклонницей ваших стихов?
Ольга уже приближалась к ним по вестибюлю.
Писатель поднял грустное лицо и улыбнулся.
– А я и не знал, что еще остались поклонники моих стихов…
Работа в редакции заканчивалась, наступил момент, когда Ольга осталась одна. Она то гляделась в зеркальце, прихорашиваясь, то погружалась в раздумья, пока, наконец, вахтерша с упреком не показала ей на часы.
– Сейчас!
Она пододвинула к себе тяжелый черный телефонный аппарат и набрала номер.
– Это Ольга. Держи за меня кулаки – иду на свидание!.. А, по-моему, как бы и первое. А кто знает, когда случается роковая встреча? Страшно – не страшно, иду и все! И загляну к тебе как-нибудь.
Свидания назначались на Тверском бульваре. Даты рождения Бориса Леонидовича и Ольги разделяли два десятилетия, так что встречались в этот вечер в промозглой сырости аллей две далекие эпохи, каждая давала завоевать друг друга, и это всегда называется любовью.
Как же там, на бульваре, в октябрьский переменчивый день, они выглядели? Ни на полтысяче страниц романа «Доктор Живаго», ни во всей известной корреспонденции нельзя обнаружить «реалистического» портрета Ольги, зато как часты «постижения» ее женской сути!
