Булгаков в "Кабале святош": "Всю жизнь грешила. Актрисой была". Сознание греховности искусства. Безнравственности его природы. Заглядывание в чужую жизнь. Но оно, как сыворотка зараженного, может стать прививкой чужого опыта. Чернобыль - это тема Достоевского. Попытка оправдания человека. А, может быть, все очень просто: войти в мир на цыпочках и остановиться у порога?! Этот божественный мир..."
Александр Ревальский, историк
Монолог о том, как маленькая жизнь беззащитна в великое время
Не спрашивайте... Не буду... Не буду об этом... (Подумав). Нет, я могу с вами поговорить, чтобы понять... Если вы мне поможете... Только не надо жалеть, не надо утешать. Самое больное... Без смысла так страдать нельзя, столько передумать нельзя. Невозможно! Невозможно! (Срывается на крик). Эту резервацию, этот лагерь... Этот чернобыльский мир... Его невозможно охватить нашим знанием, нашими чувствами. Как же тогда найти смысл? Скандируют на митингах... В газетах пишут: Чернобыль развалил империю, он излечил нас от коммунизма... От подвигов... Подвиг - это слово, которое придумало государство... От... Но у меня ничего больше нет, ничего другого, я выросла среди таких слов и таких людей. Все исчезло, эта жизнь исчезла. За что удержаться? Чем спастись? Без смысла так страдать нельзя. (Молччит). Одно я знаю, что никогда не буду счастливой...
Он приехал оттуда... Несколько лет был, как во сне, как в бреду.
"Нина, как хорошо, что у нас двое детей. Они останутся."
Рассказывал и рассказывал.
Я запоминала...
Посреди деревни - красная лужа. Гуси и утки ее обходят.
Мальчишки-солдаты, разутые-раздетые. Лежат в траве. Загорают. "Вставайте, черти, а то - погибнете!!" Они: га-га!
Смерть уже всюду, но серьезно не воспринимается.
Эвакуация... У старой, как она сама, хаты, стоит на коленях бабка с иконой. Голосит: "Детки, никуда я не пойду со своего угла. Не кину. Заберите грошики, что мне дали. За хлевок насчитали, за коровку... А кто мне за мою жизнь заплатит? Моя жизнь - ноченька черная. В войну двух сынов убили, лежат тут на могилках. Два сынка.... А разве это война? Сейчас - война? Тучки белые плывут... Яблоньки белые цветут... Никто на нас не напал. Не стреляют. Все вокруг свои. Свои люди. Разве это война?" И никто ей не может ответить: стоит полковник, который руководит эвакуацией, стоит кто-то из райкома партии. Местное начальство. Никто еще не знает, что это - война. И называется она Чернобыль.
