Ах, какая я была счастливая! Мы еще ездили с ним к морю, я запомнила, что моря так много, как и неба, оно было везде. Подруга с мужем тоже ездила, она вспоминает: "Море грязное. Все боялись холерой заразиться". Что-то такое газеты писали... Я помню иначе... В ярком цвете... Я помню, что море было везде, как и небо. Синее-синее. И он рядом. Я родилась для любви... В школе девочки мечтали: кто поступить в институт, кто уехать на комсомольскую стройку, а я хотела выйти замуж. Любить, сильно-сильно, как Наташа Ростова. Только любить. Но никому в этом не могла признаться, потому что в то время, вы должны помнить, велено было мечтать только о комсомольской стройке. Нам это внушали. Рвались в Сибирь, в непроходимую тайгу, пели, помните: "за туманом и за запахом тайги". В институт в первый год не попала, не добрала баллов, пошла работать на телефонную станцию. Там мы с ним познакомились... И я сама его на себе женила, я его попросила: "Женись на мне. Я тебя так люблю!" Влюбилась по уши. Такой красивый парень... Я на небесах летала. Я сама его попросила: "Женись на мне". (Улыбается.)
В другой раз задумаюсь и ищу себе разные утешения: а, может, смерть - это не конец, он всего лишь изменился и живет где-то в другом мире. Я работаю в библиотеке, много книг читаю, с разными людьми встречаюсь. Мне хочется говорить о смерти. Понять. Я ищу утешение. В газетах, в книгах вычитываю... В театр иду, если там об этом, о смерти... Мне физически без него больно, я не могу одна...
Он не хотел идти к врачу: "Я ничего не слышу. Мне не болит". А лимфоузлы уже стали величиной с куриное яйцо. Силой затолкала в машину и отвезла в поликлинику. Направили к онкологу. Один врач посмотрел, позвал второго: "Тут еще один чернобылец". И они уже его не отпустили. Через неделю сделали операцию: удалили полностью щитовидную железу, гортань и заменили их какими-то трубочками. Да... (Замолкает.) Да... Теперь я знаю, что это тоже было еще счастливое время. Господи! Какой ерундой я занималась: бегала по магазинам, покупала подарки врачам - коробки конфет, импортные ликеры. Нянечкам шоколадки. И они брали. А он надо мной посмеивался: "Пойми, они - не боги. А химии и облучения тут всем хватает. Дадут и без конфет". Но я мчалась на конец города за тортом "Птичье молоко" или за французскими духами, - все это в те времена только по знакомству, из-под полы. Перед отправкой домой... Мы едем домой! Мне дали специальный шприц, показали, как им пользоваться. Я должна была кормить его через этот шприц. Всему научилась. Четыре раза на день варила что-нибудь свежее, обязательно свежее, перемалывала это на мясорубке, перетирала на ситечке и потом набирала в шприц. Прокалывала одну из трубок, самую большую, а она шла в желудок... Но он перестал чувствовать запахи, различать. Спрошу: "Вкусно?" Не знает.
