"Судьба одарила меня Лаурой на старости лет, - думал Роберт. Сколько знал я женщин, и все что-то от меня хотели, требовали. Высчитывали. Лаура ничего не высчитывала перед той, первой ночью в Дели".
Да, с Лаурой все было иначе. Она сама была иной. И Роберт мучительно чувствовал, что что-то он ей, самой единственной, самой желанной, не договаривает. Что-то не доделывает. Что-то не додумывает. И все пытался восполнить лаской. нежностью. Он и сам не знал раньше, сколько нежности может вместить его сердце. Видно, за всю жизнь не растратил он и малую часть из того, что было ему отпущено. То, что тратил на других, было не нежностью.
Сквозь дремоту Роберт услышал, как вернулась Лаура. Она подошла, опустилась перед ним на колени. Не открывая глаз, он гладил ее волосы. Лаура тихонько взяла его руку, приложила ее к своему животу. Он ощутил несколько слабых биений. Новая жизнь. Его жизнь...
Все, что было потом, Дайлинг воспринимал как кошмарный сон. Ибо разве такое возможно, мыслимо наяву? И где - в его стране, в его любимой Америке, в самой лучшей стране на свете?! Кто-то больно схватил его за руки. Вывернул их за спину. Кто-то умело всадил ему в рот кляп. Кто-то сильно ударил в солнечное сплетение. Открыв глаза, Роберт увидел в комнате троих рослых мужчин в черных полумасках. Двое держат его. Третий схватил Лауру за волосы. Ударил наотмашь ребром ладони по шее. С силой швырнул на пол.
"Джим Кроу, - мелькнула у Дайлинга мысль. - Но ведь она не негритянка! Она - индуска!" - мысленно кричал он. Кричал, как ему казалось, оглушающе. Но сквозь кляп слышалось лишь глухое мычание. Его еще раз ударили по лицу. теперь били кастетом. Его держали так, чтобы он мог видеть, как Лауру насиловали. И били. Били головой об пол. били ногами по животу. Били каблуками по пальцам.
- Сука цветная!
Его ударили еще несколько раз. Он потерял сознание.
Когда он очнулся, в комнате стояла неправдоподобная, угрожающая тишина. Стекла окон были разбиты. Повсюду валялись осколки. С трудом повернув окровавленную голову, он увидел Лауру. Она неподвижно лежала на полу лицом вверх, широко раскрыв глаза. "Убили!" - ужаснулся Дайлинг. Превозмогая боль, он подполз к ней. Приник ухом к груди. И вдруг похолодел, услышав ее голос. Ровный. Спокойный. Громкий:
- Я - лотос. не рвите меня. Я хочу жить.
И замерла, затихла. широко раскрытые глаза ее по-прежнему глядели в потолок.
У Дайлинга не было слез. Неся Лауру на руках к машине, он думал лишь о том, чтобы не причинить ей боли. Бережно уложив ее на заднее сидение, сел за руль. Осторожно тронул автомобиль. Через полчаса он подъехал к частному родильному дому. Дежурный врач любезно приветствовал Дайлинга, не обратив, казалось, внимания на его растерзанный вид. Он вызвал двух санитаров и сам вышел к машине. Дайлинг ждал на лестнице, у входа. Прошла минута. Другая. Санитары с пустыми носилками вернулись в помещение. За ними шел врач.
