Муж глядит на часы:
– Ну, вот, поезд-то ведь только что ушел. Опоздал я!
И начнет раздеваться да вещи обратно раскладывать, да с собакой и кошкой здороваться. Мне говорит:
– Коли не изменишься в лучшую сторону насчет сексу – уеду от тебя!
А я ему:
– Хоть режь меня – не изменюсь насчет сексу!
Так и живем…
Н., г. Котлас Архангельской области
Дед мой, по матери, роста был огромного, недаром в начале века[9] служил в Санкт-Петербурге в Семеновском гвардейском полку. Из-за своего роста получил он на деревне прозвище Двухэтажный.
И еще до службы дед влюбился в мою бабушку. Она была баская, но ростика маленького, поэтому деда-то не шибко привечала.
А он решил непременно ей понравиться. Для этого захотел научиться играть на гармони. Втихую от родителей купил тальянку, унес ее в лес и спрятал там в дупло сухой осины. Унес ее прямо с ярмарки, которая бывала в Красном Бору.
И вот дед стал проситься часто у отца с матерью в лес – то сенокос новый расчистить, то путик новый протесать, то порхалище для рябчиков сделать.
Сделает что надо, а потом заберется куда-нибудь в чащобу и учится играть на тальянке. Да еще и поет. А голос, надо сказать, был у деда молодого, как граммофонный, сиплый да скрипучий.
Ну вот, один раз деревенский мужичок по прозвищу Тюлька пошел в лес по рыжики да и наткнулся на дедову «репетицию». То есть дело было к вечеру, лес густой, страшный. Тюлька издалека услышал дикие звуки, издаваемые тальянкой и дедом, и решил, что это лешаки свадьбу играют.
Близко Тюлька не подошел, а запомнил место и чесанул в деревню во всю прыть. А там собрал мужиков, и – кто с ружьем, кто с вилами, а кто с иконой – все пошли лешаков разгонять.
А дед к тому времени песен наревелся и уснул у костерка в обнимку с тальянкой. А во главе мужиков в лес пришел деревенский старшина, прадед мой, дедов отец то есть.
Деду тогда от родителей досталось крепко. А от народа он двойное прозвище получил: Леший Двухэтажный.
Лешим он и на службу ушел.
А после службы все-таки соблазнил чем-то бабушку и женился на ней.
Соблазнил, конечно, не гармонью (играть он так и не выучился), а, может, светлыми пуговицами на карманах да столичным подарком: цепью серебряной для креста нательного да наборным янтарем, на шелковую нитку нанизанным.
Прожили дедушка с бабушкой дружно, пятерых сыновей и двух дочерей вырастили.
Только жизнь так сложилась, что никто в родной деревне жить не остался.
Да и деревню огню предали, и не какие-нибудь враги, а полудурки-туристы.
