Антошка, Антошка, мохнатая ладошка…
Было это давно, когда еще колхозов не существовало. Деревья в селе стояли аллеями. И был в нашем селе весельчак и балагур Антошка Блинов. Его дед маслобойку держал. Антошка нас всех знал как облупленных. Он мне часто давал жмыхов конопляных. Когда подросла, парень крепко запал мне в душу. Только о нем и думала.
Как-то дома у нас за обедом об Антошке стали плохо говорить, а я за него заступилась:
– Он со всего нашего села самый хороший! А мать моя мне ложкой по лбу стукнула:
– Не заступайся! Он антихрист, он в Бога не верует и девок и парней в какой-то комсомол записывает.
А между тем я приметила, что Антошка постоянно меня глазами ищет. Наведет глаза – и остановится. А я возьму да за чью-нибудь спину спрячусь. А самой-то страсть как на него поглядеть охота. Он такой белобрысенький да кудрявенький. А глаза синие-синие! Только бы в те глаза и глядела! Но боялась родителей: не дай Бог догадаются!
Но вот однажды, в Святки, пришли ко мне две подружки, и стали мы думать, как бы нам погадать.
Мама услыхала наши шептания и говорит:
– Сходите на гумно, там около копен снега много… Выройте яму в снегу, а ночью пойдете дак и присядьте над той ямой… Да чтоб задницы-то голые были… И вы почувствуете, что ваши задницы кто-то оглаживает. Если голой рукой, то муж будет из бедняков, если лохматой – из богатеев.
Нам, девчонкам, показалось, что это гадание очень простое, как раз по нам. Взяли мы лопаты и пошли на гумно. Нашли копну, вырыли яму, метра с полтора глубиной получилась.
Ну, а ночью мы задами, чтоб никто не видел, побежали к яме. Подошли три голубушки, подняли подолы и голые задницы над ямой свесили. Тогда редко кто штаны или трусики носил. Юбки были длинные да шубы из овчины – тепло.
Я сидела посередке, как вдруг почувствовала: что-то лохматое или, может, шерстяное, по заднице проехало. Шепчу девчонкам:
– Ой! Что-то мохнатое…
Одна из подружек говорит:
– А ну-ко подвинься, мне тоже охота мохнатое.
И слегка толкнула меня. А я не удержалась и в яму полетела. А там, в яме-то, меня кто-то схватил. Я как заору!
Девки вскочили и увидели, как что-то косматое меня под себя подминает… И тоже заорали. И с ревом-то меня бросили и побежали в село. А в селе они подняли переполох. Дескать, сами видели, как Дуньку Чугунову леший схватил и под землю поволок.
А лешего того я вскоре признала – Антошка Блинов.
Он говорит:
