Мешок историй (сборник) | страница 22



Я встал на этот лед внаклонку (потолок не позволял выпрямиться), стою и удивляюсь: откуда же за одну ночь столько воды нахлынуло и льдом ее забарабанило?

Побежал домой за строительным ломом, чтобы лед разломать да хотя бы ведра из-подо льда выручить – они ведь на полу остались стоять. Стоят ведра в углу и просвечивают сквозь толщу льда.

Прибежал я обратно домой, жене объясняю: дескать, нечистая сила к нам в баню воды накачала и заморозила. Она подумала, что я шучу. Пошла в баню, смеется, а мне не до смеху. Но жена зашла в баню, и у нее сразу смех пропал.

Я давай ломом лед разбивать. Первый раз стукнул ломом по льду напротив ведра, второй, третий, только на четвертый раз лом лед прошиб, угодил в ведро и днище у него продырявил. Пришлось мне в бане весь лед топором вытюкивать, а воду ведрами вытаскивать. И каменку пришлось ремонтировать.

Вскоре после этого зашла к нам на беседу односельчанка баба Анна Степановна в возрасте лет семидесяти. Я рассказал ей про «ледяное чудо». Она спрашивает:

– Когда первой-то раз в баню-то пошли, спросили у баенной хозяюшки разрешения помыться?

– Нет, – говорю я.

– А надо было, – ответствует Степановна, – вот как шагнул первый раз через порог, надо было поклониться и сказать такие слова: «Хорошая хозяюшка, пусти помыться в жаркую баенку всех наших деточек и взрослых. Не осуди нас, дай нам пару жаркого, исцели наши болезни». А уходя из бани, надо было поклониться и еще сказать: «Спасибо, хозяюшка, за баенку».

Я, конечно, ни во что это не поверил. И решил, что дело совсем в другом. В семи метрах от самой бани протекает ручеек. Мог ведь этот ручеек в зимнее время прорвать под землей жилу, откуда струя хлынула и затопила баню? А вообще-то, черт его знает…

Рюрик Петрович Лонин, Республика Карелия, село Шелтозеро

Ходи под Богом, но не ступай в след лесового

По чащобам, без дорог девку лесовик волок

Еще в довоенные годы разносила почту по деревням одна девка. Нагрузит сумку газетами да письмами доверху и с раннего утречка до поздней ноченьки обходит все деревеньки, а расстояния-то между ними где три, а где и все пятнадцать километров. Одной из дальних была деревенька Глубокое. Дорога туда шла через темные чащобы да хлипкие болотины. Но молодая почтариха была не из боязливых: дрянные людишки в те времена по лесам не шастали, а нечистой силы девка не боялась – она ведь была комсомолкой-атеисточкой, хотя и крещеной сызмальства.

Вот понесла она однажды почту в Глубокое. И на каком-то гнилом месте оступилась в колдобину – а это был след лесового.