Война ведь была кругом, горе людское, и у каждого – свое. Но в отличие от теперешнего времени люди тогда были сплоченнее, во всем помогали друг другу, если могли.
Что делать? Стала я к тому узбеку в постель ложиться. Голая. Да еще перед тем, как лечь, в узбекском ватном халате по двору кругом мазанки бегала – чтоб вспотеть. У них там заборы глухие, ничего со стороны не видно. Набегаюсь я до седьмого пота, в мазанке разденусь, вся нагая – и под одеяло к узбеку. Да не под одно – на нас несколько одеял накидают.
Я лежу: у меня голова на подушке, а все тело – там. Узбек с головой прятался под одеяла и дышал мной. Всю ночь. Я распаренная вся, потная: ему запах пота полезный. А потом мы ведь, бабы, в девках и так хорошо пахнем, как цветочки.
Ко мне узбек и пальцем не прикасался. Я сперва спать боялась, а потом ничего, засну – и до утра.
И не поверите: стал узбек поправляться. Через месяц он уже ходил по своей мазанке. Я, правда, не каждую ночь с ним спала, а в те дни, когда в госпитале не дежурила. Сейчас я не помню, сколько времени спала с узбеком, у них там все лето да лето. Может, так месяца через 3–4 он и выправился.
В последние ночи я уже почувствовала, что в нем мужик проснулся, но – ни-ни! Он меня пальчиком не тронул. Встал он на ноги, когда уже наши немцев далеко отогнали и наш госпиталь в Россию перевели, в Саратов. И меня вместе с ним, как хорошую санитарку. Я маму с собой взяла, и мы уехали из Ургенча.
На прощание и в знак благодарности тот узбек подарил мне золотой перстень с драгоценным камнем. Я его уже после войны проела, когда осталась с маленькой дочкой на руках. Дочку в госпитале нажила: любовь там с одним капитаном закрутила. Он поправился, уехал и – с концами. А сейчас я живу в Архангельске. Дочь в Ленинграде, в Питере то есть. Сын от законного мужа – в Москве. А муж мой знает про эту историю с узбеком.
Нина Андреевна Соловьева, г. Архангельск
Выгнало тесто с теплого места
Я еще парнем молодым гостил в одной деревне у дружка под Новый год. Спать меня положили на полатях рядом с печью.
И вот проснулся я среди ночи от каких-то странных звуков. В Архангельске-то (сам я городской) таких звуков никогда не слыхал. Такие вот они, типа «бу-бу-пук!», «бу-бу-пук-пух!» И громкие такие.
И чего-то страшно стало мне на полатях. И закричал я благим матом, с полатей спрыгнул.
Когда хозяева разобрались, в чем дело, оказалось, что это тесто в квашне ходило, такие дикие звуки издавало и напугало меня.
