— Не хочу-у-у… — тянула позади Маринка.
— Но зачем? — взмолился Жан. — Мы же люди, одинаковые, мы и вы!
— А вот и отвечу! — неожиданно сказал Панкрат. — Мир наш мал, окружён пропастью без дна, а людей — много! Не прокормит он такую толпу-то, наш мир. Вот наши предки и решили — разделиться. И чтобы…
Аркадий с досадой кусал губы. Болтает Панкрат много! К чему эти рассказы? Совесть успокоить? Парень, а девка уж точно, так и так не жильцы. Хотя Жан им подошёл бы. С девчонкой-то быстро сошёлся, не испугался ксени. И Мустафа так же думал. Они и за реку парня взяли, чтобы присмотреться. Вот девка только… Ей в братстве не место, значит — не жить. Никому со стороны не позволено знать о братстве. Уж больно их дело злое. Человеку нужен враг, без него никак — так завещали предки. Но люди глупы, дальше носа не видят. Не поймут: дети-то, в самом деле, пропадают. И Жану дорога заказана. Даже предлагать не стоит. Откажется. А если согласится — ещё хуже: кто ж поверит тому, что позволил любимую убить? И кто к нему спиной повернётся?
Ох, плохо вышло!
Панкрат говорил и говорил, вспоминал что-то древнее и важное. Жан ссутулился, опустил бессильно руки — и вдруг прыгнул к Мустафе, что караулил ближе всех, на левом берегу. «Молодец, не сдался парень», — ещё раз пожалел Аркадий и крепче перехватил оружие.
Жан метался из стороны в сторону, но везде его встречали пики. Охотники деловито, как зверя, отжимали его назад, к обрыву.
Нога подвернулась на мокром камне, стопа потеряла опору. Жан взмахнул руками, извернулся, пытаясь устоять на краю обрыва, но сорвался. Сердце ухнуло в холодную пустоту, Жан закричал, но ставший вдруг твёрдым воздух лишил его голоса. Чистое небо вверху скачком затянула серая пелена. Засвистел в ушах ветер. Тело застыло, и даже пульс замолчал. Словно сердце ждало, как острые камни…
— Не задерживайтесь там с девкой, — сказал Панкрат. — Чего возитесь?
— Хорошая девка пропадает, — сказал Мустафа. — Может, попользуем напоследок?
— Своих пользуй, — процедил Панкрат. — Войны хочешь? Настоящей войны?
Мустафа замер, разглядывая Панкрата.
— Ты прав, — сказал он. — Я — дурак и головой не подумал. Сейчас нам всем плохо.
Панкрат дёрнул щекой.
От края вернулись хмурые охотники.
Аркадий остановился возле Панкрата, помолчал, выбирая слова:
— Что, брат, перезимуем теперь?
— Теперь — да, — ответил тот, — теперь — хватит припасов. Расходимся!
— Стой, — поднял руку Мустафа. — Мальчишку отдай?
Панкрат виновато покрутил головой и полез в кусты. Вернулся, прижимая к себе спящего ребёнка.
