Девушка открыла глаза.
— А где?.. — спросила она.
— Не бойся, — Жан показал свой шлем. — Тебя как зовут?
— Ой… Как ты меня напугал! Сначала ужасная гусеница, она чуть не съела меня, потом эта морда, — девушка показала на шлем, — я думала, мне конец! Меня Маринкой зовут, а тебя? — спросила она без перехода.
— Жан.
— Жа-ан… Ты ксени?
— Разве я похож на ксени?
Маринка задумалась, подняв брови и смешно сморщив нос.
— Не знаю. Наверное, да. Одноглазый, и как гусеница…
— Ты сама… — начал Жан, но замолчал.
Кричали. Аркашка и Мустафа вернулись с пустыми мешками — и теперь искали его. Очень скоро они найдут проделанный грибоедом тоннель, и тогда…
— Тебе надо идти, быстро! — он сунул Маринке шапку. — Где мы можем увидеться?
Девушка замялась, потом сказала решительно:
— Водопад у обрыва знаешь?
Жан кивнул. Быстрее, ну быстрее же!..
— Когда кончится грибной сезон — приходи! — Маринка нацепила шапку и исчезла в проходе.
Откуда она знает про водопад? Там, среди скал, бьёт горячий ключ, и вода образует небольшой бассейн. Он не замерзает зимой, и его трудно найти, если не прожил в этих местах всю жизнь. Ещё там строго-настрого запрещёно появляться — дальше начинаются земли ксени. Но кто из молодых уважает запреты?
— Жан! — Мустафа был уже близко.
— Ого-го! — закричал Жан. — Глядите, кого я добыл!
Когда Лизавета увидела, что из добытого Жан оставил себе, её бросило в жар. Решился!
Панцирь грибоеда не может принадлежать одному человеку, только общине. Делают из него охотничьи доспехи, сапоги, разную хозяйственную утварь. А из круглого щитка над челюстями червя получается красивое и долговечное зеркало.
Лучший подарок невесте.
Весь обратный путь Лизавета чувствовала спиной Жанов взгляд, однажды не выдержала, обернулась — но он смотрел в другую сторону — успел, хитрец, отвести глаза. Да разве такое скроешь? Дрожали руки, и поэтому слон нервничал, рыскал.
Ещё несколько раз ходили они за озеро, но удача отвернулась от них, словно кто сглазил. От дождей или иной причины споровые камеры покрыла липкая плесень, плоды съёжились и расползались в пальцах. Мустафа злился, Аркашка молчал, оставив обычные шутки. Чтобы не оставлять общинные подвалы пустыми, пришлось ловить и квасить болотную капусту.
Иллюстрация к рассказу Игоря darkseed Авильченко
Лизавета ничего на замечала. Душа томилась, рвалась к нему, но Жан крепился, молчал. Выдерживал обычай — до дня свадебных даров не подавать вида. Глупый. Разве это так важно? И людей бояться не надо, не узнает никто, а потом неважно уже. Но…
