В этот момент Эмма растаяла. Глаза наполнились слезами. Она закусила губу, чтобы из горла не вырвался глупый обличающий звук. Но сердце говорило о своем больше, чем всегда. И это мучило так, как она никогда не считала возможным.
– Дилан.
Он поднял голову, и их взгляды скрестились в полумраке. Блеск его глаз говорил о любви к их общему ребенку. Он улыбнулся, и ей стало не по себе. С таким Диланом она никак не могла бороться.
Не успела Эмма оглянуться, как рука Дилана снова оказалась на ее бедре, растирая, лаская, снова принося напряжение.
– Ты такая мягкая, Эмма. Повсюду.
О боже. Зато он не мягкий, судя по давлению его чресл на ее бедро. Они ступили на опасную почву, а она слишком очарована, чтобы положить этому конец.
Он целовал ее снова и снова, его рука творила чудеса на ее горле, плечах, крутых склонах грудей. Его пальцы тронули ее соски, и она подскочила, словно ее ударили электрическим током.
Стон вырвался из глубин его груди. Пальцы сжали чувствительный холмик сквозь ткань платья, губы осыпали ее ключицы влажными поцелуями. Она была в огне. Горела. Горела. Жар пожирал ее.
И тут зазвонил телефон.
Стационарный. Им пользовались в случае срочных вызовов, и только очень немногие люди знали номер.
Немедленно включился автоответчик. Послышался голос Брук:
– Это я, Эм. Ищу Дилана. Никто из вас не берет сотовый, а дело важное. Он, случайно, не у тебя?
Дилан немедленно сел.
Эмма кивнула ему и, вскочив, поспешно поправила платье. Метнулась к выключателю и сняла трубку на кухонной стене.
– Привет, – задохнулась она.
– При-и-и-ивет, – протянула Брук. – Я помешала?
– Ничуть. Мы только что вернулись с ужина. Дилан меня подвез. Он еще здесь. Сейчас позову.
Но в этом уже не было необходимости. Он стоял у нее за спиной, держа за талию, и успел поцеловать в плечо, как настоящий влюбленный, прежде чем взять трубку.
– Привет, сестренка.
Эмма вышла, чтобы не мешать разговору. Но по-прежнему могла видеть его и слышать голос. Любопытство не позволяло ей отвернуться.
– Рене?
Он тяжело вздохнул, послушал и наконец сказал:
– Ладно, я об этом позабочусь.
Повесив трубку, он на секунду зажмурился и потер шею, прежде чем повернуться к Эмме. Их взгляды снова встретились. Он подошел к ней и сжал руки.
– Мне нужно ехать. Но я хочу, чтобы ты пообещала подумать насчет переезда ко мне. У нас будет много таких ночей, как нынешняя. Я хочу, чтобы ты была со мной, солнышко.
Все это слишком скоро, и голова ее до сих пор шла кругом от сознания того, что они едва не занялись любовью.
