«Всего два мальчика. Это же не вся школа», – думал Лалипуп, и ему становилось легче. А в это время Арман, Саша и Вова собирались продолжить путь к другим планетам и спорили, куда бы направиться.
– Вы, кажется, забыли обо мне, – вмешался в их споры Лалипуп. – Я всё-таки лучше знаю, что делать. Следующая планета, куда мы отправимся, – это Планета стрекоз. Их надо спасать в первую очередь. Они и так много лет находились без всякого движения. У них могли пересохнуть крылышки. А стрекозы такие красивые, весёлые и любят музыку! Так что поспешим к ним.
В ту же секунду все услышали, как лопнули четыре мыльных пузыря, и у ног друзей появились четыре Леплаеза.
Путь до Планеты стрекоз оказался недолгим. И друзья оказались у красивых прозрачных ворот, переливающихся перламутром. Чтобы попасть внутрь, Арману нужно было прочитать волшебную надпись на воротах, и он начал читать:
Мараба-бараба, каледу-каледос,
Здравствуй, Планета цветных стрекоз!
Ворота отворились. Во главе с Лалипупом все вошли в эти ворота.
– Что это?! – воскликнул Арман. – Это планета не стрекоз, а давно сдохших, засохших насекомых. А деревья и цветы – это же гербарий какой-то!
– Бедные, бедные мои стрекозки! За столько лет их крылышки засохли от того, что они долго спали, ведь планета была мертва. Арман, где Алмазное сердце? Скорее возьми его в руки. Почувствовав их тепло, оно начнёт излучать волшебный свет, тогда планета оживёт.
Арман сжал в кулаке Алмазное сердце и тут же увидел, что сквозь пальцы струится яркий свет. Он открыл ладонь, и всё вокруг наполнилось светом, да таким, что даже глазам стало больно смотреть. Но вдруг свет стал угасать, и Арман, и Лалипуп, и Саша, и Вова увидели, как у них на глазах всё оживает. Расцветают деревья и цветы, а засохшие насекомые превращаются в великолепных стрекоз. Но не в простых стрекоз, каких Арман много раз видел на обычном лугу, а в малюсеньких человечков со стрекозиными крыльями.
– Спасибо, спасибо, повелитель, спасибо, спасибо, спасибо! – словно шелест листвы, разносилось вокруг.
Стрекозы одна за другой благодарили Армана. У них были такие приятные нежные голоса, словно шум леса и журчание ручья.
Саша и Вова стояли как вкопанные, с широко открытыми глазами, в которых можно было прочитать только лишь удивление. А неугомонный Лалипуп радостно кружился в танце то с одной, то с другой стрекозой и даже начал напевать какую-то песенку. Хотя лучше бы ему не петь, потому что с голосом, да и со слухом у него явно как-то не сложилось.
