— Прости, я выпил немного вечером, голова трещит. Так что тебя интересует?
— Ты когда в последний раз был в театре?
— Чёрт! Нашёл что спросить. Ночь же, Лёш. Постой. Сейчас вспомню. Пять, нет, шесть лет назад.
— И что там давали?
— Давали? Вот чёрт! Программки давали, Лёш, в буфете — пиво с воблой. Это такой перформанс был под старину стилизованный.
— Эй! Проснись уже. Какой шёл спектакль?
— Убей, не вспомню.
— И ведь убью.
— Чехов! Чехова давали, чтоб тебя! Вишню, как её там, тьфу ты… Вишнёвый сад. То есть, нет. Стой. Это же авангард был, микст. «Поспели вишни в саду у дяди Вани» — вот как эта порнография называлась.
— И как публика?
— Да хрень полная. Какая там публика, Лёш? Педики пришли посмотреть друг на друга.
Разговор с Лопарёвым вернул его в форму. Но заснуть не получалось и Алексей скачал из сети несколько старых пьес, которые и попытался прочесть.
Хоть он и имел прямое отношение к киноиндустрии, но пьес или сценариев не читал. Да и, впрямь, зачем бы, например, продавцу билетов, читать сценарий? Ещё в школе такого рода литература набила ему оскомину. Это вообще не чтение, или вернее чтение для специалистов. Инструкция, руководство для актёров, режиссеров, декораторов. В крайнем случае, блюдо для продвинутых любителей-театралов, которым важны нюансы. Массовому потребителю читать пьесы незачем, их нужно смотреть. Это раньше, когда читающей публики было мало, и состояла она из профессионалов, пьесы ошибочно записали в литературу.
Читать было тяжело. Сперва он заставлял себя — он умел заставлять себя вчитываться в самый тяжёлый юридический текст — а потом вдруг увлёкся и к утру прочёл почти всё, что скачал.
* * *
Следующим вечером Анна играла ведьму. За сюжетом Алексей опять не следил, а потому так и не понял, чем всё закончилось. Честно говоря, он думал не о спектакле, а о предстоящей встрече и потому не забыл кинуть на кошелёк ещё тысячу.
Иллюстрация к рассказу Игоря darkseed Авильченко
Сегодня она была одета в какое-то макраме. Алексею пришлось сделать усилие, чтобы оставить попытки проникнуть взглядом сквозь переплетение толстых верёвок.
— Вы неплохой человек. Наверное. Но ваша профессия вызывает у меня отторжение. Я вообще не в восторге от локализации. От всякой. Даже на бытовом уровне. Когда я хочу прочесть какую-то газету, мне важно чтобы она была одинаковой и в Приморском федеральном мегаполисе, и в Нижневолжском. А когда там, на три четверти напихано местной писанины, возникает ощущение, что мне всучили куклу. Такую, знаете, из ваших фильмов — по краям доллары, а внутри нарезка. С искусством же просто беда. То, что вы делаете за гранью добра и зла.
