Грудь Капканолома заходила ходуном, издавая странные протяжные хрипы.
— Они принесли меня сюда. Мои жены… Они мучили моих жен. Эти ведьмы из Женского Сообщества — Оттилия и Рита — они выволокли моих жен и измывались над ними у меня на глазах. Я то терял сознание, то приходил в себя, то терял, то приходил в себя: я видел, как они…
Голова его упала на грудь, а слова снова превратились в бессвязное бормотание. Лишь на некоторое время он еще вернулся к осознанной речи.
— Они были хорошими женщинами, — проговорил он. — Обе. Хорошими добрыми девочками. И они любили меня. У них была возможность занять куда более высокое положение — сколько раз Франклин предлагал оплодотворить их, и всякий раз они отказывали ему. Они любили меня, действительно любили.
Эрик сам чуть не рыдал. Став послушником в отряде Томаса, он уже мало общался с ними, но, когда он был маленьким, они отдавали ему всю свою любовь и нежность. Они обихаживали, ласкали его, вытирали ему нос. Они рассказывали ему сказки и обучали катехизису Науки Предков. Никто из сыновей Капканолома не дожил до возраста Эрика; все погибли в детстве — кто от болезней, кто от бедствий, время от времени насылаемых Чудовищами. Эрику повезло: он получил гораздо больше любви и заботы, чем собственные дети его теток. Их верность Капканолому была неиссякаемым источником удивления среди Человечества. Она стоила им гораздо большего, чем просто здоровые многочисленные пометы, способностью производить которые славился вождь. Их противоречащие женской логике причуды лишали их престижного положения в Женском Сообществе, которым они могли бы пользоваться.
И теперь они были мертвы или умирали, а их дети распределены среди других женщин, положение которых в результате этого существенно повышалось.
— Скажи мне, — обратился Эрик к дяде, — зачем Женское Сообщество убило их? Что они сделали такого ужасного?
Томас поднял голову и устремил на него полный сожаления взгляд. Капканолом еще и рта не раскрыл, а Эрик уже почувствовал, как весь похолодел.
— Ты все еще гонишь эти мысли от себя, Эрик? Я не виню тебя за это. Но мы все равно обречены. Они там готовятся к тому, чтобы взяться за нас.
— К чему?! — воскликнул Эрик, хотя глубоко внутри он уже знал страшный ответ на свой вопрос.
— Мы объявлены вне закона, Эрик. Мы признаны виновными в святотатственном попрании Науки Предков. Мы больше не принадлежим Человечеству — ни ты, ни я, ни моя семья, ни мой отряд. Мы вне Человечества, вне закона, вне религии. А ты ведь знаешь, как поступают с отщепенцами, Эрик, не так ли? Они могут быть подвергнуты чему угодно. Чему угодно.
