— Дальше!
— …Китамура прозрачно намекнул на то, что ваше правительство собирается позондировать почву для начала переговоров с Советским правительством и что проведение этого зондажа поручено бывшему премьер-министру Хирота.
— И у вас в Вашингтоне, конечно, встревожились…
— Очень. Поэтому мы приказали Чан Кай-ши послать в Токио нанкинского сановника Мю Бина для секретных переговоров с вашим премьер-министром…
Я засмеялся.
— О том, что эти тайные переговоры велись по вашему приказу, можно было сразу же догадаться. Пока этот Мю Бин находился в Токио, ваши самолеты ни разу не налетали на город.
Харшбергер сказал, что Америка имела отношение и к другим тайным переговорам, проводившимся раньше, например к переговорам между японским послом в Мадриде Сума и английским послом Хором в 1942 году. Черчилль тогда предложил Японии мир, признав ее права на Северный Китай, но просил взамен вернуть Сингапур и Малайю. Однако Тодзио прервал эти переговоры, потому что как раз в это время немцы начали наступление в России, а Роммель двинулся на Суэц. Эти тайные переговоры в Мадриде велись с ведома Америки.
— Переговоры в Мадриде нас не удивили, потому что тогда ваше положение было критическим. На юге мы были на подступах к Австралии, а на севере уже высадились на Алеутских островах. Но теперь у Японии уже нет союзников, и положение на Тихом океане изменилось в вашу пользу… Почему вы теперь подсылаете к нам Мю Бина и пытаетесь начать переговоры в Швейцарии? Хотите скорей кончить войну?
— Да. — Пленный многозначительно прищурил глаза: — Видите ли… с приходом нового президента к власти в наших высших военных сферах стали поговаривать о том, что надо скорей кончить войну с вами.
— Напишите об этом, и как можно подробнее.
— Если я напишу обо всем, вы не убьете меня?
— Вы останетесь в живых. Можете поздравить себя.
Харшбергер поклонился:
— Я подробно напишу обо всем. И когда меня будут допрашивать в Токио, на Итигаядай, и еще где-нибудь, я заявлю, что попал в плен… в единственном числе… Больше никого, кроме меня, пленных не было. Ни-ко-го!
Он протянул руку к моему портсигару. Мне показалось, что он подмигнул мне. Я вскочил и, ударив его по щеке, крикнул:
— Встать, мерзавец! Здесь тебе не бар. С тобой разговаривает офицер императорской армии. Веди себя прилично накануне смерти!
Харшбергер поднялся и прошептал дрожащим голосом — на этот раз по-английски:
— Прошу извинить меня, господин подполковник. Не убивайте меня.
