Когда сэр Арнольдо Барнольдо обходил эти маленькие царства, как он называл уголки с разными временами года, на их границах его ожидали лакеи. Они подносили ему тяжёлую меховую шубу, когда он переходил из царства осени в царство зимы, и надевали на голову меховой треух. Выйдя из царства зимы и шагнув в царство весны, он сбрасывал шубу на руки лакеев и, перекидывая в руке лёгкую бамбуковую трость, радовался цветам и птицам. Кто только не хвалил и не возвеличивал его за это изумительное достижение. Он же был убеждён в том, что никто кроме него на всём свете не имеет владений, в которых одновременно было бы четыре времени года. Лишь один из его придворных осмелился возразить ему, — да и то, разумеется, с извинениями и низкими поклонами.
— Чтобы такое…
— Что — «такое»? — не дал ему досказать Арнольдо Барнольдо. — Ты хочешь сказать, что я поступил противно законам природы?
— Это что-то, что-то… — промычал неопределённо Придворный.
— Мне просто уже некого перещеголять. Я чувствую себя сильным, только когда иду против природы и диктую ей свою волю.
Но желание превратить свои владения в самостоятельную маленькую землю, вызывалось и другой причиной. Когда-то он правил великой страной, где его так почитали, что снимали шапки даже перед его изображениями. Но сэру Арнольдо Барнольдо и этого казалось мало, и он отдавался во власть самых причудливых мыслей и желаний, и однажды объявил, что хочет править всем миром.
Те, кто был в его подчинении, крикнули: «Чудесно, чудесно!» Другие решили, что это какая-то не совсем удачная шутка, которая не касается их непосредственно, третьи, а их было больше всего, посмеялись над ним и сказали: «У-у-у». Обиженный, он удалился в одно из своих владений — на океанском острове. Именно поэтому тот миг, когда ему пришло в голову создать у себя все четыре времени года, он считал самым великим в своей жизни. Он превратил океанский остров в маленькую планету и стал господствовать на ней. Он познал силу богатства, сладость власти и теперь жаждал лишь одного — славы. Ею он не мог насытиться вдоволь. Он хотел, чтобы его имя гремело во всех концах земли. Но этого не случилось. Поэтому как повелитель океанского острова он приказал, чтобы на его землях непрестанно пели ему славу. И вот с самого утра и в полдень, и вечером, а по праздникам, даже ночью, голосистые молодые люди выкрикивали на берегах океана во всю глотку: «Да здравствует сэр Арнольдо Барнольдо!»
