Низкий домишко на густо заселенной стороне дороги, третий от края, принадлежит Зембалу. Стеклянные двери и большое окно с решеткой, побеленная стена, зеленые ставни, наружная дверь — из толстых дубовых досок, выкрашенных в красный цвет, — все выдает человека, который любит яркие краски, не обладает вкусом и боится окружающих. Вывеска расписана в шесть цветов. И даже фиолетовым. Она блестит, как новенькая, и тот, кому неизвестно, что Зембал подновляет ее каждый год — уходит на это целое воскресенье, — может подумать, будто лавочник только недавно перебрался в Планицу. И тут же непременно спросит себя: «Почему именно в Планицу, в эту нищую деревушку?» Но никто не даст толкового ответа на этот вопрос. Даже сам Зембал. От него скорее всего услышишь: «Всему виной мошенники», — чего прохожий, конечно, не поймет.
Зембал вошел в лавку. Над головой чисто и звонко прозвенел колокольчик. И лавка — не какая-нибудь жалкая лавчонка, а настоящее вместилище ароматов. Острые, приторные, одуряющие, и среди них, заглушая все остальные, — запах мышей и плесени. Запахи исходят отовсюду. От джутовых и бумажных мешков, от ящиков и бутылей, от бочки с керосином и от насоса с кривой ручкой, распакованных и закрытых картонок, от стекла в окне и в двери, от стен, от пола, а когда в лавку вошел Зембал, то запахло и от него, и от черной еврейской шляпы, которую он купил на аукционе, когда распродавали имущество какого-то Тауба. Зембал обращался со шляпой весьма деликатно, отдавая ей предпочтение перед прочими предметами своего туалета. Шляпа была новая, а все остальное на планицком лавочнике — старое и рваное.
В кухне он застал жену и сына. Они сидели за столом друг против друга, полные немого ожесточения, как люди, которым появление третьего лица не позволило продолжить ссору. Они то злобно переглядывались, то так же злобно смотрели на хозяина.
А тот снял легкое весеннее пальто и — давно, братец, ты свое отслужило — швырнул его на диван. Снял шляпу. Подвигая стул, подержал ее перед собой, а когда сел, положил ее на колени. Взгляд на сына, взгляд на жену. Жена рябая, сын преступник. На кого смотреть? Прежде всего почешем голову. И еще разок почешем. Я в этом доме хозяин! Может, нет?
Черную шляпу вознесло над столом.
Зембал встал, стиснув правую руку в кулак, прижал его ко лбу сына изо всей силы. Молодому Зембалу, должно быть, было больно, но он боялся отца и потому не оттолкнул кулак. Отец сам опустил руку. И черная шляпа не осталась над столом, а вызывающе поднялась и, описав полукруг, снова опустилась на его колени. Красивая черная шляпа.
