— «Я» моргает — и целлулоидный мир выворачивается наизнанку.
Воспоминание о небывшем… Крылья, скалы, стая белых кричащих птиц… Да мало ли откуда, из кино, может быть.
«Может, и была, — отрешенно сказала Чайка, чувствуя досаду от неудачи пройти в то неясное, что прикрывала фотография, — до сих пор неизвестно, как я попала в детдом».
«А планеры… откуда знаете?» — спросил Колька.
«Планеры? И кто ж его знает, откудова знаю, — шутливо, в ритме известной песни пропела ответ Чайка. — От бога, наверное», — добавила она и вдруг посерьезнела.
Так, через Кольку Чайка приобщилась к авиамоделированию. Некоторая неловкость, гостившая первое время на занятиях в кружке, быстро ретировалась — Чайку приняли в стаю кружковцев, этих, порой внимательных и не по годам серьезных мальчиков, а порой отъявленных шкодников, насмешливых и невинно-жестоких. Она быстро стала для ребят своей, пройдя нелегкий путь от Катерины Ивановны до Чайки, умудряясь остаться при этом образцом преподавательских сравнений.
Вскоре руководитель кружка стал доверять ей проводить занятия самой: в последнее время этого полного, с тяжелой отдышкой человека преследовали болезни, часто прямо на занятиях засовывал он под левую мышку ладонь и шевелил в неслышном заклинании губы и, если дальше бежала по лицу серая тень, лез в карман за блестящим цилиндриком.
Однажды — то было последнее его занятие — он пришел веселый и даже подтянутый, в той, разумеется, степени, которую дозволяла его полнота. Какой-то необычный запах исходил от него. Чайка вдохнула воздух, но вместо «шипра», в изрядном количестве вылитого на их наставника, она учуяла иной запах, тот самый, от которого у нее зудела переносица.
Вглядываясь в Василия Трофимовича, она еще больше сузила глаза, крупная фигура преподавателя изменилась — стала тоньше и сгорбленней, и вдруг глаза у нее сами собой закрылись — но Трофи- мыч не исчез, только теперь он был совсем другим — голым, с провалившимися глазами и большим серым пятном на левой половине груди.
Она ничего не сказала ни ему, ни ребятам, занятие прошло весело, в радостном предвкушении грядущих побед на районных соревнованиях.
Когда на следующий день к ней прибежал заплаканный Колька, она ничуть не была удивлена. Инфаркт… А предупреждать было бесполезно — слишком широко расползлось губительное пятно по Василию Трофимовичу.
По просьбе ребят ее назначили руководителем кружка.
Соревнования они выиграли.
Еще и еще.
И опять ей стали вешать на грудь какие-то крашеные алюминиевые бляшки, делавшие ее то почетным членом ДОСААФ, то лауреатом кружковой работы, — люди, сходившие с трибун, больших и маленьких, не умеющие ничего, даже ровно прицепить награду, и оттого говорящие лживо и много, с фальшивым блеском невидящих глаз. Скучно и неуютно чувствовала себя Чайка на собраниях.
