Он терпеливо дождался боевого дежурства Хвостикова, пригласил ее в кабинет (вселился в него, выставив двух штабистов), налил ей коньяку, щедро хрустнул шоколадом, начал без обиняков: должность при нем, летный паек и никаких вылетов. «Родина нуждается в сильных дочерях, помогающих нести нелегкую вахту ее сыновьям, верных подруг и соратниц ищет Родина для своих защитников», — витийствовал бывший планерист Чубак.
«Значит, вы — сыновья, а мы — дочери?» — переспросила Чайка.
«Да, мы дети одной матери-Родины», — без запинки выстрелил Чубак.
«Но это же будет кровосмешение, Партия не позволит вступить в преступную связь своим детям!» — рассмеялась Чайка и, отхлебнув большой глоток коньяка, вместе с пайкой наживочного шоколада исчезла за дверью, оставив Степана Демьяновича поразмышлять над тайной инцеста в привилегированном одиночестве.
Подарив шоколад помойке, Чайка забилась в дальний, разбитый снарядом угол столовой, чтобы на шершавой, облупленной поверхности стены найти ей одной понятные знаки.
И пока она изучала стену в поисках ответа на то, чего не знала, но что уже сейчас ощущала как тревожное гудение в голове, звено Николая успело вернуться, и его удачливый командир уже ввязался в какой-то материаловедческий разговор о крыльях Родины. Оппонентом был Степан Чубак. Чубак отстаивал первенство стали, Колька Страна уповал на алюминий.
«Так сталь по-вашему слабее?» — допытывался у Кольки Чубак.
«Сталь тяжелее алюминиевых сплавов, а от снарядов не спасает ни то, ни другое, — степенно объенял Колька. — Дюралевая же обшивка позволяет взять больше топлива и снарядов, а это важнейшие факторы воздушного боя».
«Так сталь, значит, вам не по душе?» — отшинковывал вопросы Чубак.
«Да не нужно стали небу!» — горячился Страна.
«Простите, не расслышал, вы сказали, Сталин что?»
«Да причем здесь Сталин?» — вскричал Колька, не замечая западни.
Довольная усмешка расплывалась по тщательно бритому лицу Чубака, гордо сиял хром отполированных до блеска сапог.
«Хорошо, вы считаете, что Сталин в авиации не при чем», — не уставал уполномоченный.
«Даже закалка и легирование не решает проблемы», — простодушно гнул свое Николай Хвостов, увлеченный устаревшими идеями буржуазного материаловедения, в то время как в стране давно одержал победу классовый подход к сопромату. При таком подходе у этой важнейшей отрасли знания появилась новая ветвь, вскоре обособившаяся в отдельную научную область — «компромат».
«А товарищ Сталин говорил, что закалка решает все», — привел одну из аксиом новой науки Чубак.
