Жить им есть где, мы же решили, что новостройки простаивать не могут. С отвращением вспоминаю словосочетание «ждут своего покупателя». В итоге — дождались. Им стал я. И что удивительно — осталось много незаселенных площадей. Оттого и семей многодетных больше стало. Есть где детей поселить.
А дети хорошие растут. Мальчишки за своих девчонок могут жизнью расплатиться, но и девчонки замуж девственницами выходят. Поняли детишки цену личного счастья. И опять все по-честному, по-имперски.
Чего скрывать: Империя обязана своим расцветом мальчишкам-победителям типа ростовской группы «8 районов». Гимны Империи начали прорастать из речитатива неравнодушных ребят группы «Грот». Всех и не вспомнить. Многие головы сложили, чтобы вернулись древние истины русского народа.
Но что мы все о грустном. Лично схожу на публичную казнь бывшего главы «Рособоронсервиса» на Красной площади и на ярмарку-продажу великого Гальяно в ЦУМ. Хочу приобрести что-то из его новой коллекции трикотажа «Имперская блажь».
Ну и чуть не забыл: вернемся к моему ежегодному посланию Федеральному Собранию.
Ничего в голову не лезет, кроме как: «С новым счастьем!»
В принципе, и этого достаточно.
Даже больше того, чего мы заслуживаем.
Благодарим Тебя, Господи! Ты воистину несправедлив, иначе всем нам давно бы гореть в аду.
Опубликовано в журнале «Русский пионер» № 34.
15 февраля 2013
Актер, режиссер и сценарист Иван Охлобыстин поражает воображение многим и многих. На этот раз он поражает воображение читателей «РП» дважды в номере. Сначала — колонкой о своем трепетном и нежном отношении к кино. Мог бы ведь и не раскрываться так нараспашку. Но как хорошо, что раскрылся, потому что всегда радостно, когда человеку есть что сказать и что почувствовать.
Кино — это моя жизнь. Просто жизнь. Как у рыбака просто море.
В кино я пришел, как только понял, что волшебником мне не стать, по законам физики, а самая близкая по профилю профессия — кинорежиссер.
Осознание произошло на пруду в деревне, где мы прыгали с «тарзанки» в воду, ближе к оранжевым кувшинкам. Мне было четырнадцать, и я уже начал перебирать в голове варианты, каким образом лучше воздействовать на будущую реальность. На тот момент я преследовал отнюдь не прагматичные цели, а был категорически настроен сказку сделать былью.
Мне хотелось достичь той степени величия, после которой я приеду в деревню, никому не сказав, из Москвы или из Сан-Франциско — не важно, приеду один, приеду ночью.
