— Ради Бога, не говорите ей об этом ни слова. Очень вас прошу. Эрика будет волноваться. Пожалуйста, обещайте мне это!
— Но я не могу обманывать свою подругу. Давайте тогда сделаем так: мы оба умолчим о том, что я вообще была здесь. От всех, согласны?
— Но Аннет, моя подружка, уже знает…
— Ну, хорошо, тогда сохраним эту тайну между нами троими. Договорились?
— Договорились!
Каролина Диксон крепко пожала его руку.
— Вы славный малый, — сказала она. Затем встала. — Как вы теперь поступите с медальоном?
— Отнесу его обратно Лекюру. Что-то ведь он мне даст за него? А через пару недель выкручусь из долгов.
— Это приличный ломбард? Наверное, он битком набит всяким допотопным старьем? Меня так и манят к себе парижские мелочные лавки. Где находится ваш ломбард?
— Неподалеку отсюда. На улице Вивьен. Владельца зовут Лекюр. Гюстав Лекюр. Его там всякий знает.
Она направилась к двери.
— Желаю вам счастья, Фолькер. Всего наилучшего!
— До свидания, мадам. Возможно, на каникулы я приеду в Берлин.
— Возможно, встретимся. — Голос Каролины звучал холодно и безучастно.
Час спустя миссис Диксон сидела за письменным столом своего гостиничного номера и писала письмо:
«Дорогой Ричард!
Провидению угодно, чтобы вы все же отправились в «Jeu de Paume» в одиночестве. Через час улетает мой самолет. Прошлый вечер был восхитителен, Джеральдина Чаплин — просто чудо. Благодарю вас. Я охотно осталась бы. Но это противоречило бы заповеди вашего святого угодника Грэма, который говорил: «То, чего я хочу, — либо запрещено, либо аморально, либо приводит к беременности». И я добавила бы: либо неразумно. Повремените с возвращением на свое ранчо. У меня такое чувство, что мы скоро вновь свидимся. Кроме того, вам предстоит кое-что сделать: на улице Вивьен есть невзрачная лавчонка, мне с трудом удалось ее обнаружить. Владельца зовут Гюстав Лекюр. Меня интересует все, что связано с ним и его делом. Всё, Ричард. И пишите сами. У ваших парней отвратительный стиль. Вы меня понимаете. Утрите слезы, старый ковбой.
Ваша Каролина».
Апрель распрощался с ясными лунными ночами. Голубовато-зеленое мерцание разливалось над домами и улицами и проникало в темную комнату. Ирэна Бинц любила эти часы. Они располагали к мечтам и любви.
Мужчина, лежавший рядом с ней, спал. Его дыхание было легким и ровным, голова покоилась на ее плече, на губах застыла улыбка.
Молодая женщина села в постели. Когда она спустила голые ноги на пол, ледяной холод обжег подошвы. Ирэна пробежала по комнате и забрала с кресла свое белье.
