Генерал остановился у окна и взглянул на долину между Вогезами и Юрами.
— Времени для подготовки нет. Гитлер начал войну. Через несколько часов объявим войну и мы. Но, — генерал повернулся, — Франция, месье Ливен, не готова к войне, а тем более наша секретная служба. Говорите, полковник.
— Мы почти нищие, мой друг, — начал Сименон.
— Нищие?
Генерал кивнул задумчиво.
— Да. Почти без средств. Незначительные суммы, до смешного малые, отпускались военным министерством. Этого мало, чтобы вести большие операции. Мы не готовы к действию.
— Это плохо, — заметил Томас, которого просто-таки разбирал смех, — извините, если государство не имеет денег, оно не должно, видимо, позволять себе содержание секретной службы.
— Наше государство имело бы достаточно денег, чтобы подготовиться к нападению Германии. К сожалению, месье, существуют эгоистичные, жадные круги, которые отклоняют введение дополнительных налогов, спекулируют, воруют и даже в это тяжелое для Франции время обогащаются.
Генерал приблизился к Томасу:
— Я знаю, что обращаюсь к вам поздно и требую от вас невозможного, но все же я спрашиваю вас, верите ли вы, что существует возможность как можно скорее обеспечить нас большими суммами денег, чтобы мы могли начать работать.
— Я должен подумать, господин генерал, но не тут, — указал Томас на стены, завешанные картами, — здесь мне ничего не придет в голову. — Его лицо осветилось. — Если господам угодно, я сейчас распрощаюсь с вами, пойду в отель и приготовлю ужин, во время которого мы все и обсудим.
Луи Эйффель спросил безучастно:
— Вы хотите заняться стряпней?
— Если вы разрешите, месье генерал, на кухне меня осеняют превосходные идеи.
Достопамятный ужин состоялся вечером 31 августа 1939 года в специальной комнате отеля.
— Неповторимо, — проговорил генерал, вытирая губы салфеткой.
— Фантастично! — воскликнул полковник.
— Но самое вкусное, что я ел, — это суп с устрицами, — продолжал генерал.
— Маленький совет, — сказал Томас, — берите всегда большие устрицы в зеленых раковинах, месье генерал. Причем раковины должны быть закрытыми.
Гарсон принес десерт. Томас поднялся.
— Спасибо, я сделаю сам.
Он зажег маленькую спиртовку и объявил:
— На десерт взбитый лимонный крем с горящими вишнями.
Из вазы он взял вишни без косточек, положил их в небольшую медную тарелку и поставил ее на спиртовку. Затем полил вишни коньяком и спиртом. Все смотрели удивленно, полковник даже приподнялся с места. Вспыхнуло беловатое пламя. Томас потушил его и изящным движением разложил горящие вишни на крем.
