Я же знаю Бога — а Бог знает, что я его знаю, — а потому я убежден, что лучшую власть он прибережет на самый конец. Это такой трюк, как в американском кино.
The big power[4].
И уж тут-то я своего не упущу.
Потому что, скажем честно, на данный момент результат не слишком утешительный. Власть Смотрителя — это замечательно, но все же это только поддержка. Ты как бы превращаешься в такой любящий костыль, в подпорку для того, кто тебе дорог. Про вторую вообще нечего распространяться: полная дрянь, несправедливая, необоснованная, просто возмутительная. А потому контраст в сравнении с последней властью будет только сильнее.
Скорее бы!
Ну, а пока — это ведь только мой третий день здесь; до конца лунного цикла мне остается еще двадцать восемь дней, а там я узнаю, что такое последняя ступень власти. Ох, чует мое сердце, что время будет тянуться долго, ох как долго! Не знаю, как остальные это выносят. Я вижу, как они бродят — в одиночестве, сидят — в одиночестве, разговаривают — в одиночестве; кстати, еще не известно: может, они тут все уже немного и того…
Единственное занятие, единственное развлечение — это смотреть вниз, что в большинстве своем и делают умершие. Тупо торчат над Рекой. Чего я делать не собираюсь — это не по мне.
Например, как раз сейчас меня хоронят, но я туда не пойду. Я же решил — еще вчера, хватит, я уже наплакался, так что — нет.
Может, кому-то это было бы и любопытно, только не мне.
Да и зачем мне это? Посмотреть, кто пришел? Узнать, много ли собралось народу? Все же похороны — это не конкурс популярности! Какая разница — десять человек пришло или тысяча, главное, что пришли те, кто тебя любит, или лучше сказать, — что те, кто пришел, тебя любят? Не знаю, наверно, и так, и так.
Конечно, десять человек — это был бы позор, последнее унижение. Но я уверен, что их гораздо больше.
А сколько?
Думаю, где-то между шестьюдесятью и восемьюдесятью. Да, их наверняка поразила моя смерть. Во всяком случае, я надеюсь на это…
Но, как я уже сказал, количество не главное — мы же не мисс какую-нибудь выбираем!
Ну, ладно, так и быть, спущусь, гляну одним глазком. Только сосчитаю присутствующих — и всё!
Сто двадцать четыре человека — неплохо! Все же у меня была тайная надежда, что будет больше сотни, — пари выиграно!
Сто двадцать четыре — мне кажется, можно сказать, что похороны удались на славу. Надо думать, что меня все же любили.
И еще одно пари я выиграл: я не был на собственных похоронах. Я явился к самому концу, чтобы успеть сосчитать присутствующих (дважды — чтоб без ошибок), и сразу вернулся наверх. Правда, мне не повезло, потому что в тот самый миг, когда я отправлялся обратно, я услышал громкое рыдание и понял, что это плачет мой бедный сын.
