В этом году у меня «юбилей» (ты, милочка, знаешь, почему я взяла это слово в кавычки)[67]. По старым правилам мне полагался бенефис, но в советском театре бенефисов нет, даже номинальных[68]. Скажу тебе честно, что я этому рада. Бенефисы зло. Сколько из-за них было скандалов! Что ни бенефис, то обиды и раздоры. Кроме того, бенефициант имеет право выбора пьесы, а это не всегда идет на пользу репертуару. Ты можешь подумать, что я придерживаюсь такого мнения потому, что у меня самой никогда не было бенефисов, но я на это скажу, что Павла Леонтьевна, у которой их были десятки, считает точно так же.
День рождения хочется отметить как-то необычно. Люблю я этот гойский праздник[69]. В детстве мне было обидно, что у нас дома не празднуют именин. Чувствовала себя обделенной, лишенной дня, в который дарят подарки. Я так скажу тебе, Фирочка, – никаким поводом для праздника пренебрегать нельзя. В жизни и без того не очень много радости. Зачем лишать себя лишней радости? Мне не столько важны подарки, сколько радость. Утро начинается с телеграмм, среди которых есть и твоя. Телеграмм немного, но каждая из них для меня дороже слитка золота. Мои друзья помнят обо мне, я не одинока, а значит, я счастлива.
Павла Леонтьевна собирается приехать из Ростова для того, чтобы посмотреть «Вассу». Юрий Александрович обещал выписать ей командировку. Ему все равно нужно отправить кого-то в Главрепертком[70] для оформления документов. Если уж и Павла Леонтьевна меня похвалит, то… Ладно, не буду загадывать. Вдруг ей не понравится. Она добра и никогда не ругает меня, а всего лишь мягко указывает на мои ошибки, но если ошибок много, то я понимаю, что роль мне не удалась. Мнение моего доброго ангела бесценно для меня, потому что среди моих знакомых нет больше человека такого таланта и такого опыта. Павла Леонтьевна олицетворяет для меня все лучшее, что есть в русском театре. Я говорю это без какой-либо выспренности, так оно и есть.
Не отказала себе в удовольствии прилюдно посочувствовать нашей Фифе по поводу запрещения абортов[71]. «Ай-яй-яй, – говорю, – как же вы теперь будете обходиться?» Она позеленела от злости, но в перепалку со мной вступать не стала. Знает, что я за словом в карман не полезу. С некоторых пор я перешла от оборонительной тактики к атакам. Вставляю шпильки при любой возможности. Если уж меня не любят, то надо сделать так, чтобы побаивались. Так спокойнее.
Попов собирается ставить Шекспира, «Укрощение строптивой». Знаю, что об этой пьесе давно подумывает Ю. А. Он собирался дать мне роль Вдовы. Там, собственно, для меня есть всего две роли – Вдовы и Трактирщицы. Но поживем – увидим, как говорил мой отец: «Шидух
