В дверь палаты настойчиво постучали. Адъютант пришел. Пора.
— Войдите! Только дверь закрой на щеколду.
Жестом указал ему на стульчик возле кровати.
— Здравствуй Миша. Сиди, сиди… Сейчас не до церемоний. Миша, я помню твою просьбу насчет перевода в линейные части. Я одобряю твой выбор, на твоем месте я поступил бы также. Твой рапорт удовлетворят сразу же, как только ты его напишешь. Зайдешь в Управление, там уже предупреждены…
— Спасибо Дмитрий Григорьевич!
— Знаешь, Миш, я тебе завидую. У тебя еще многое впереди. Но послушай меня внимательно. Будь осторожен. В ближайшее время нам всем предстоят тяжелейшие испытания. Будь готов к ним. Не теряй времени даром и не позволяй подчиненным его терять. Учись! Учись воевать каждое доступное мгновение и учи подчиненных. Хорошо учи. Чтоб потом стыдно не было. И больно.
Михаил пристально посмотрел мне в глаза, но ничего не ответил. Лишь в его глазах я увидел понимание и согласие. И еще тоску…
— Напоследок, я попрошу тебя об одной услуге. Именно попрошу, а не прикажу. В этом конверте докладная записка на имя товарища Сталина. Я прошу тебя сделать все, что только возможно, чтобы она как можно скорее попала к нему. От того насколько быстро тебе это удастся, зависит множество жизней. Возможно, что и твоя.
— Я сделаю это. Не сомневайтесь товарищ Комкор.
— Все, иди, мне нужно еще кое-что обдумать. И… И удачи тебе.
Адъютант встал. Четко, с шиком, доступным лишь истинным военным, отдал честь. И молча, чеканя каждый шаг, вышел из палаты. Только мельком задержавшийся на моих глазах, взгляд выдал ту бурю чувств и эмоций, которые его переполняли.
Что ж, выбор сделан. Обратного пути уже нет. Осталось только ждать. Ждать. И надеяться.
* * *
После ухода Михаила всех моих сил хватило только на то, чтобы добраться до кровати и упасть в объятия Морфея. И проспать больше суток. Без снов. Видимо, моя жизнь для осуществления эксперимента действительно имела определенное значение. Или Им веселиться надоело? Неважно.
Проснулся же я от ощущения того, что на меня пристально смотрят. Причем смотрят несколько человек. Так и есть. У изголовья, на стульчике рядом с тумбочкой, сидела Маша. Возле ног стоял главврач и осматривал меня через монокль. Вот уж воистину дурацкое изобретение. Неудобно же жуть как. Хотя солидно, ничего не скажешь. Видимо все ждали от меня какой-то реакции. Сейчас узнаем.
— Что-то случилось? — задал я один из самых умных вопросов в своей сознательной жизни.
