— Слушаем, Ваше Благородие! — прокричал отряд.
Офицер понесся как миг, по полю, прямо к горящему селу. Весь отряд мчался за ним, как метелица. Пронеслись чрез пылающее село. За селом, на возвышении, неприятельский знакомый Бегидовцу, Васе и Чюрюму, полк пехоты; долго стоял он в каре, в ожидании нападения, наконец успокоился и расположился на биваках.
— Смотри, Вася, — вскричал Бегидовец, — то наши пуганые вороны! Гикнем, братцы, ура!
— Ура! — повторил весь отряд, и обсыпав неприятельский полк, потушил собою несколько выстрелов; крошит, сечет саблями, нижет на пики.
— Pardon! — кричат неприятельские солдаты, бросив ружья.
— Пардон так пардон, стой братцы! безоружных не бьют! — вскричал урядник. — Спросим у Его Благородия, что с ними делать?
— Да где же Его Благородие? Уж не убит ли, братцы?
Ищут офицера. Находят распростёртого на земле, между грудой тел неприятельских.
— Убит, братцы! Вот он!.. Ой нет! оглушило только… дышет…
Офицер открыл глаза.
— Утро! — вскричал он; — пора! мы проспали!..
— Никак нет, не проспали, Ваше Благородие! Весь полк в руках, да две пушки, — сказал урядник.
— Что прикажете делать с пленными?…
Офицер, не отвечая, привстал, обвел кругом себя взорами, закрыл руками глаза.
— Ничего не знаю! ничего не помню! новое беспамятство, безумие! Что со мною делается! — произнес он.
— Вот, братцы, как оглушило: по сию пору не придет в себя Его Благородие, — шептали между собою казаки.
— Так как-же, Ваше Благородие, приколоть всех на месте, иль вести в отряд? — повторил урядник.
— В отряд!.. Коня моего! — произнес офицер. — Ваш подвиг, вам слава и награда, друзья.
— Покорнейше благодарим Ваше Благородие.
Отряд сел на коней, окружил пленных, и потянулся рысцой, подгоняя нагайками и палатами бедную пехоту.
Калмык Чюрюм затянул диким заунывным голосом:
Тёёль сээгн чикаттэ,
Тёёль тё хар эван унулаввэ.
— про доброго, смышлёного молодца, как он на длинноухом карем коне с белою звездой во лбу, отправлялся из похода к своему Ноину — Государю.
